Девид Джонсон - Дерево Джошуа. Группа ликвидации

Я взглянул на нее:

— Элин! Вы так просто говорите о смерти, но видели ли вы когда-нибудь мертвеца? Позвольте, я расскажу вам о женщине по имени Сара Лундгрен, которую ваш приятель Каселиус застрелил из автомата. Несколько пуль попали ей в лицо, а остальные распороли ей грудь. Вам когда-нибудь приходилось видеть красивую женщину — мертвую, которой выстрелом выбило челюсть, а из пробитого черепа на землю вытекают мозги?..

Элин нетерпеливо сделала резкое движение рукой:

— Мы теряем время! — Она была бледна. — Где пленки?

Я глубоко вздохнул.

— Ну ладно, — сказал я убитым голосом. — Ладно, я иду с вами.

Это был верный ход. Предполагалось, что именно эти слова я и скажу. Я увидел, как в ее глазах вспыхнула искорка торжества. Я отреагировал именно так, как ее и предупреждал Каселиус, — ему было прекрасно известно, что у нас, профессионалов, нет и не может быть семьи, любовниц и друзей. Он должен был знать, что никакая опасность для жизни Лу не остановит меня — она же взрослая женщина и сама должна отвечать за свои поступки. И он ждал, что я приду, он хотел, чтобы я пришел, и был готов к нашей встрече.

Элин с некоторым удивлением сказала:

— Вы что же, думаете, что я отведу вас к человеку, которого вы должны убить? Вы меня за дуру принимаете, кузен Матиас?

Я заколебался. Потом достал из кармана ее маленький пистолет и положил на стол. Я снова изобразил колебание. Потом достал из-за пояса слева свой револьвер. Сотрудники ФБР, использующие научные методы в оперативной работе, давно выяснили, что наилучшее место для ношения маленького пистолета — правое бедро под пальто, куда к ремню прикрепляется кобура. Откидываешь полу пальто и одним движением руки выхватываешь пистолет из кобуры. Это замечательно, если ты любишь носить кобуру и всегда находишься в полной уверенности, что твоя правая рука окажется дееспособной в нужный момент. Лично я противник ношения кожаных футляров: стоит кому-нибудь их обнаружить — и тебя примут за гангстера. И коли уж мне приспичит иметь при себе огнестрельное оружие, я предпочитаю прятать револьвер там, откуда его легко можно достать хоть левой, хоть правой рукой.

Я положил маленький «смит-энд-вессон» рядом с ее испанским автоматическим.

— Вот ваш пистолет, — сказал я. — А вот и мой. Чем вы рискуете? Я один. У Каселиуса как минимум петь сообщников. Я встречал их в Стокгольме…

— Нет, теперь осталось только двое… — она опомнилась и, покраснев, прикусила язык.

Я усмехнулся:

— Отлично. Это совпадает с моими подсчетами. Двоих сегодня забрала полиция — не так ли? — после стрельбы в гостинице. Каселиус чуть опоздал отозвать их из засады, правильно? Если бы они не пристрелили по ошибке того парня, Каселиус никогда бы не получил эти пленки… Да, и еще был один на прошлой неделе, которого ранил в плечо мой друг Вэнс. Так что, какими бы чудодейственными снадобьями его не лечили, он временно выбыл из строя — верно?

— Он умер! — сердито возразила Элин. — Ваш друг убил его.

— Вряд ли. Вэнс сказал, что стрелял в плечо, а он умел держать ответ за каждый свой выстрел Если тот умер, о чем я нимало не сожалею, то лишь по той причине, что Каселиус не мог позволить себе таскаться с раненым и решил от него избавиться… Ладно, значит, у него двое плюс вы — причем все вооружены, — против одного безоружного. Какая еще фора вам нужна?

Она взглянула на меня и улыбнулась.

— Безоружный ли, кузен Матиас? А как насчет вашего маленького ножа? Каселиус говорил, вы отлично им владеете.

Я вздохнул с видом человека, которого схватили за руку в тот момент, когда он хотел залезть в карман пассажиру в трамвайной толчее. Я достал из кармана золигенский нож и положил его рядом со «смит-энд-вессоном» — тем самым несчастным револьвером 38-го калибра, который мне с таким трудом удалось протащить в страну. Что ж, ничего не попишешь. Тратишь недели, чтобы добыть себе оружие и взрывчатку, разрабатываешь хитроумные планы их использования, а потом все кончается тем, что работу приходится делать голыми руками. Это все равно как я прикидывался, будто не знаю шведского — такая же пустая трата времени. С моим-то опытом можно было хоть чему-то научиться, но, как выяснилось, ничему я не научился.

— Ну ладно, — медленно сказала Элин. — Ладно, я отвезу вас. А теперь отдайте пленки.

Я подошел к стенному шкафу и достал металлический ящичек для кассет. Он был выкрашен в белый цвет, чтобы отражать лучи солнца в моем родном штате. И вдруг я ощутил острую тоску по дому: мне страшно захотелось вновь увидеть наши симпатичные холмы красного песчаника и ящерку-ядозубку. Я щелкнул замком, открыл крышку, и нашему взору предстала куча кассет.