Девид Джонсон - Дерево Джошуа. Группа ликвидации

Она резко оборвала нашу дискуссию, повернулась и зашагала дальше. Я пустился за ней. Она почти бежала. Я удовольствовался мелкой рысцой. Постепенно она сбавила скорость после резкого спурта, и расстояние между нами стало сокращаться. Услышав за спиной мое дыхание, она снова прибавила шагу, держась на приличном удалении от меня. Пятно ее серого свитера, мелькая между деревьями, быстро двигалось вперед. На несколько минут я потерял ее из виду, а потом снова увидел — очень далеко: она стояла и дожидалась меня. До моего слуха долетел ее ехидный смех — и она опять припустила,

Когда наконец я ее настиг, она сидела на поваленном дереве и смотрела вдаль, как мне сначала показалось, на бескрайний луг. Я повалился на траву рядом с ней, хватая губами воздух. Она взглянула на меня и рассмеялась.

— Вы что-то отстаете, кузен Матиас.

— Но я же здесь.

Она махнула рукой в сторону луга:

— Выглядит безобидно, не правда ли, как будто мирное пастбище. Но это туг. То же самое, мне кажется, что и английское «болото» или «трясина». Весной оно превращается в бездонную топь, совершенно непроходимую: олени, которые осмеливаются перебегать по нему, исчезают бесследно. А осенью, как сейчас, почва не такая влажная, как летом, и его можно пересечь, если знать маршрут. Но надо быть очень осторожным! — Она снова взглянула на меня. — Слушайте!

— Слушать? Что? — нахмурился я.

Она сердито помотала головой:

— Тихо! Просто слушайте.

Я прислушался. Через некоторое время я понял, что она имела в виду. Слушать было нечего. На всем этом огненном пространстве, красном и огненно-золотом до самого горизонта, ни комары не звенели, ни птицы не пели. Небо было голубое и чистое. Порывы ветра трепали сухие листья неподалеку. За исключением этого шороха, ни один звук не нарушал великого северного безмолвия.

Элин взглянула на меня.

— В шведских школах есть особый предмет, который называется «ориентация на местности». Каждый ребенок-швед должен уметь находить дорогу в незнакомом месте и не заблудиться. У вас в Америке есть такие занятия?

— Нет,

— Вы знаете, где мы находимся, кузен Матиас? — спросила она ласково.

— Нет, — ответил я честно. Я знал, в какой стороне шоссе: когда есть опыт хождений по диким лесам, всегда имеешь общее представление, где искать людей. Но она задала вопрос не об этом.

Она встала и несколько секунд молча смотрела на меня.

— Возвращайтесь, идите на юг. Через какое-то время вы выйдете на дорогу. Идите по ней, — она махнула рукой в правильном направлении, — Если вы пойдете со мной, они убьют вас. Они дожидаются вас, они вооружены. Мне приказано вывести вас прямо на их автоматы. Но я не могу этого сделать. Ведь мы как-никак родственники, пускай и дальние. Возвращайтесь.

Я подумал и покачал головой. Она долго не сводила с меня глаз, начала что-то говорить, а потом вдруг рассмеялась.

— А вы упрямец! Ну, не буду с вами спорить, У этого болота аргументы посильнее моих. Только помните направление к шоссе. В этом живописном месте заблудиться проще простого.

Она повернулась ко мне спиной и уверенно зашагала по невинно выглядящему лугу. Я последовал за ней. Скоро мы уже прыгали с одной мшистой кочки на другую. Между кочками колыхалась черная мягкая грязь. Это было нетрудно. Мы подошли к небольшому ручью, окаймленному низкими, но на первый взгляд непроходимыми зарослями растения, похожего на горный лавр. Протопать дорожку по этим зарослям было невозможно, так что пришлось бы балансировать на них, едва не танцуя и ступая туда, где, кажется, корни, ветки и стебли сплелись в такой клубок, что могли бы выдержать вес моего тела. Если же неточно рассчитать шаг или если впечатление окажется обманчивым, можно было провалиться в Трясину по грудь или глубже, и тогда бы пришлось изо всех сил выкарабкиваться обратно на твердую почву.

Ручей был кристально чистым и довольно широким — не перепрыгнуть — и слишком глубоким, чтобы его можно было перейти, а вода обжигающе холодной. Потом мы опять шли по полю горного лавра и наконец ступили на сухую твердую землю, которая оказалась лишь узким перешейком. Как оказалось, это был только небольшой островок посреди трясины. За островком, после нескольких мшистых кочек расстилалась черная блестящая колышущаяся грязь.

Преградивший нам путь участок топи в ширину был всего ярдов пятьдесят, но далеко убегал в обе стороны. Насколько хватало глаз, никакого обходного пути вокруг этой полосы трясины не было. На противоположной стороне, почти сразу за перешейком болотной травы, начинался лес. Но чтобы добраться до леса, надо было сперва перейти вязкую трясину.