Олег Алякринский - Охота вслепую

Он подошел к первому в шеренге — лохматому высокому парню, угрюмо зыркающему из-под тяжелых надбровных дуг.

— Кличка?

— Домовой!

Этому кликуха в самый раз, решил Сержант и обратился к следующему:

— Кличка?

— Сизый!

И этому годится. Не то что шевелюра, брови и ресницы, а даже и веснушки на щеках у него были какими-то сизыми, точно изъеденными кислотой.

Он продолжал выслушивать их клички, машинально отпечатывая их в памяти, а сам гадал, кому из них поручено приглядывать за новым инструктором и тайно докладывать о его поведении и проводимых им занятиях господину Щербатову. Встретивший его Володя мягко постелил, ни словом не обмолвившись о принятом тут распорядке дня, о здешних правилах, сделав вид, будто инструктор здесь будет сам себе хозяин и всему голова. Но так не бывает, уж это Сержант точно знал. Даже при полной иллюзии самостоятельности в любом тренировочном лагере есть уши и глаза босса, который всегда хочет проконтролировать, не зря ли он тратит немалые бабки на хваленого эксперта по охоте на людей. И кто же из этих лбов может быть ушами и глазами Варяга? Может быть, Сизый, или Домовой, или вон Кастет, накачанный амбал с открытым, обманчиво интеллигентным лицом. Или весельчак Пижон, нарочито ломающий из себя простачка? Или… Впрочем, Сержанта на данном этапе этот вопрос интересовал меньше всего. После знакомства он предложил курсантам показать уровень физической подготовки на перекладине и стометровке…

После показательных забегов и упражнений на перекладине Сержант снова выстроил всех и отошел от шеренги на несколько шагов, чтобы видеть сразу всех.

— Вам, очевидно, в общих чертах разъяснили, зачем вы здесь и кем вам предстоит стать. Хочу предупредить сразу: вы сами выбрали себе эту профессию, винить вам в этом некого. Так что вам, ребята, ничего другого не остается, как примириться с тем непреложным фактом, что отныне жизнь ваша поделена на две части: то, что было до нашего с вами знакомства, и то, что будет после. Мне поручено, отобрав лучших из лучших, сколотить из вас компактную команду, и я это сделаю. Запомните для нашего же блага… Наш общий успех будет зависеть от того, насколько быстро вы сумеете усвоить навыки, которые я вам постараюсь привить. И еще. Здесь вы не граждане России, обладающие социальными, политическими и прочими правами, а послушное орудие моей воли, мои глаза, руки и ноги. Если кто из вас читал Библию, тому напомню, а прочих прошу просто усвоить: если глаз твой соблазняет тебя, вырви глаз, если рука твоя ослушается тебя, отсеки руку…

— Ну этого-то в Библии нет, Сержант! — подал голос Кастет, чем вызвал волну тихих смешочков в строю.

— Так сказано в моем катехизисе, умник, который скоро станет и вашим! — рявкнул Сержант. — Я подготовлю из вас охотников. Для опасной охоты. По большей части вас ждет охота вслепую — когда вы не будете ни знать, ни видеть того, за кем охотитесь. Это, как правило, вы узнаете лишь в самый последний момент, когда пора нажимать на спусковой крючок. Так что учтите: любая попытка действовать по своей воле, на свой страх и риск, может стоить вам жизни! В том числе и здесь, в лагере. Надеюсь, до этого не дойдет.

Сержант мрачно оглядел шеренгу. Выражение лиц почти не изменилось: курсанты все еще принимали его слова за обычный треп временного отца-командира. — Скоро у них это пройдет, я выжгу из них это наивное заблуждение», — подумал он почти с жалостью и, нагнувшись, поднял с земли округлый камень.

— Дальше запоминайте, — продолжал Сержант, рассеянно перекатывая камешек в пальцах. — У нас тут не лагерь для военных сборов. — И тем более не вэче доблестной Советской армии. У нас тут будет сухой закон. Никаких пьянок! Кого замечу в обнимку с бутылкой — тот сразу выбывает. Со всеми вытекающими… Дальше. Никаких блядок. На территорию лагеря девок не приводить. Если кому станет совсем невмоготу — можете назначать свидание Маше Кулаковой… Еще. У нас тут будет не просто единоначалие, а самодержавие. И полновластный государь император здесь не Варяг и не президент Ельцин, а я, Сержант. И последнее… Дисциплина. С данной минуты в лагере устанавливается жесточайший дисциплинарный порядок. Любое его нарушение будет стоить вам жизни!

Народ расслабился, слушая вступительную речь командира. Домовой даже заскучал, с едва заметной усмешкой разглядывая нового наставника. И вдруг он невольно зевнул во всю пасть. Но не успел еще захлопнуть варежку, как Сержант сделал едва уловимое движение кистью, и камень из его ладони выстрелил прямехонько в нижнюю губу Домового.