Олег Алякринский - Охота вслепую

Сизого с Лешим он определил в кураторы двух групп, которым предстояло разъехаться по двум маршрутам: одной — на Ставрополье и Северный Кавказ, другой — в Сибирь и на Дальний Восток.

Степан решил взять с собой на эту охоту своих лучших учеников, прошедших подготовку в тульском лагере, — шестерых бойцов, чтобы подготовительный этап закончить побыстрее и уложиться максимум в неделю.

Каждый получил в разработку одного блатного, и на следующий же день все шестеро отбыли по разным уголкам огромной России. Задумка сводилась к следующему: парни собирают досье на клиентов, садятся им на хвост, намечают места гарантированного пребывания в гарантированный день, после чего тихо ложатся на дно и ждут сигнала, чтобы сделать верный, прицельный выстрел.

Сам же Сержант остался в Москве, решив самолично заняться охотой на наиболее крупную дичь — Мамонта и Рафика, облюбовавших для своих гешефтов сытую российскую столицу.

Начать решил с Александра Мамонтова. Несколько дней Сержант потратил на сбор информации о наиболее посещаемых Мамонтом местах в столице, после чего и пришла пора навестить любимый ресторан «клиента» — «Огни Москвы» на Мясницкой. Сержант выбрал время, когда обычно Мамонт там отдыхал после трудов праведных, — в субботу, с полуночи до трех утра.

Ночь выдалась ветреная. Сержант вышел из такси около станции метро «Чистые пруды», за три квартала от «Огней Москвы». Лишь фасад здания, где находился вход в ресторан, переливался веселыми гирляндами огней. Плотные рослые мужики в одинаковых черных костюмах толклись у дубовых двустворчатых дверей, курили тонкие вонючие сигарки и разглядывали подъезжающие иномарки.

Сержант сбавил шаг и тоже закурил. Он не торопясь осмотрелся. В ночном небе белесые облака, то и дело меняя очертания, мчались в просветах между крышами домов. Отбросив окурок на тротуар, — Сержант решительно двинулся к входу. Парни в черных костюмах придирчиво обстрогали незнакомца взглядами: хороший костюм, дорогая рубашка, шелковый галстук в тон — годится! И, расступившись перед новым посетителем, спокойно продолжали базарить о своем.

В вестибюле ґруппками тусовался шумливый народ. К Сержанту подскочил долговязый хлыщ в синем блейзере с золотыми пуговицами — швейцар не швейцар, метрдотель не метрдотель — и угодливо завертелся, мимоходом интересуясь, куда гость желает отправиться: в бар, в общий зал или в комнаты отдыха. Сержант, не обращая внимания на вертлявого угодника, важно рассматривал себя в зеркале. Он остался доволен своей внешностью? толком не разберешь, что за птица, но с первого взгляда ясно, что не какой-то там старший экономист Москвасторга. Степан сунул двадцатидолларовую бумажку в юркую потную ладонь, процедил: «Шарик покатать!» — и позволил проводить себя через потайную дверку к кассе казино, где поменял на горку красных и синих фишек тысячу долларов из выданных ему Варягом двадцати штук на «представительские расходы», после чего прошел в игорный зал.

Следующие полчаса он прохаживался между рулеточными и карточными столами, изредка ставя по сотенке на красное или черное. Чаще проигрывал, несколько раз ему выпадал выигрыш, хотя и все по мелочи. Сержант, не глядя, забирал фишки и переходил к следующему столу.

Где-то в начале второго в зале появился Мамонт в окружении своей свиты. На вид ему можно было дать лет пятьдесят пять. Пышные бакенбарды на тяжелом, но добродушном лице продавали ему сходство с английским джентльменом викторианской эпохи. Роста он был не очень высокого, но широк и дороден, словом, й правда чем-то напоминал мамонта — ему бы бивни, посмеиваясь про себя, подумал Сержант, усердно делая вид, будто неотрывно следит за круговоротом прыткого шарика по рулеточному колесу. За Мамонтом семенили две девицы в длинных вечерних платьях с блестками. Одна — невысокая брюнетка, тоненькая, с равнодушно-насмешливыми чуть раскосыми черными глазами, — очень Сержанту понравилась. Чем-то она напоминала японку, и он невольно вспомнил нью-йоркскую малютку Джейн, так что сердце у него невольно сжалось от кольнувшего его горького воспоминания. Внешность второй — рыжей жерди с капризно-томным взглядом и пухлыми, точно обожженными, губами — ничем особенным не отличалась. Свиту Мамонта дополняли два мордоворота, с виду точь-в-точь как те, что курили у входа, и пацан лет двадцати — высокий, весь какой-то вихляющийся, с нагловатыми манерами. В углу его рта прилепилась сигарета, чей дым заставлял парня щурить один глаз — надменно и презрительно.