Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки

Ближе к вечеру нарисовался человек, похожий на маляра, с ведром известки, закрасил надпись. Утром проявилась новая, большая и выразительная.

– Детский сад! – прокомментировал Глотов.

Опять пришел человек, закрасил, убыл. Суровых репрессий не последовало. Только пищу, которую им подали к обеду, совершенно невозможно было есть. Серега заглянул в тарелку и с гневным возгласом оттолкнул ее от себя. Из протухшей каши выползали червяки!

– Где они взяли такую бурду? – заголосил Серега. – Неделю на солнце выдерживали?

– Спасибо, Серега, – проворчал Глотов, выливая содержимое тарелки в отхожее место. – Ну и напорол ты косяков!

– А при чем тут я? – возмутился Серега. – Я просто высказываю справедливый протест против беззакония и жестокости. А они чего выражают?

– Свое отношение к твоему справедливому протесту, – объяснил Глотов и в расстроенных чувствах удалился на «фиесту».

– Это как же? – Вакуленко чуть не плакал, глядя в свою тарелку. – Это мы без обеда, чи як?

– Боюсь, и без ужина, – заявил Глотов и отвернулся к стене.

На следующий день Серега был тише воды, ниже травы. Охрана глумилась над пленниками. Весь день талибы приносили летчикам протухшую снедь и умиленно смотрели, как они сливали ее в туалет. Если Глотов, Витька и Серега как-то держались, то на Вакуленко было больно смотреть. После суточного воздержания он не выдержал, взял ложку, сглотнул, шепотом попросил у Господа поддержки и запустил ее в эту омерзительную похлебку.

– Офонарел, Вакуленко! – Глотов вырвал у него ложку, отобрал тарелку, сбегал, вылил. – Стыдно, боец! Хоть какая-то гордость у тебя осталась? Ведь им только того и надо!

– А мне покушать нужно. – Вакуленко покрывался пунцовыми пятнами.

– Так, объявлю-ка я голодовку, – зловеще процедил Серега.

– Разве мы уже ее не объявили? – удивился Витька. – А что сейчас делаем?

– Пацан прав, – заметил Глотов. – Для того чтобы объявить голодовку, нужно иметь в наличии нормальную пищу, а не этих, извиняюсь, членистоногих.

– Тогда давайте Карпатова съедим, – внес блестящее предложение Серега. – Его кормят на аэродроме каждый день. Впрочем, нет, – передумал Серега. – От Карпатова меня вырвет. Лучше кошку съедим.

Измывательства с червями прекратились на следующий день. Охранники бросили пленникам четыре котелка с нормальным, хотя и изрядно высохшим пловом. Витька и Вакуленко уминали за обе щеки, вылизывали посуду до последней крошки. Глотов ел степенно, виновато поглядывая на Серегу. Тот смотрел на летчиков презрительно, как на типичных представителей общества потребления, яростно игнорировал свой котелок.

– Перестань, Серега, – терпеливо втолковывал Глотов, вылизывая ложку. – Будь разумным. Голодовка – не наш путь. Нам силы нужны. Как мы сможем рыть землю, если откажемся нормально питаться? Как мы убивать их будем, если нас шатает на ветру? Так что хавай с чистой совестью. Ешь, говорю, пока не отобрали!

Глотов свистнул. Вакуленко ахнул и начал выбираться из ямы. Он отдавил Сереге руку, саданул ему локтем по челюсти.

– Убью! – пообещал тот. – Ладно, не сейчас.

Они совместными усилиями выдернули из подкопа Витьку, захлопнули крышку, завалили ее досками, начали судорожно отряхиваться. Глотов снова свистнул, но уже на полтона ниже. Второй звонок извещал тружеников о том, что враг уже у ворот.

Серега рухнул на разломанную койку, сложил руки на груди, засопел, Витька с Вакуленко, ненатурально зевая, вышли в комнату. Распахнулась дверь, и помещение наводнили штатские, навьюченные, робкие, стеснительные. Двое тащили носилки с цементным раствором, еще пара – такие же, забитые кирпичами. Их охранял автоматчик.

– Строители пришли, – хлопая глазами, известил Глотов. – Перестройка у них, или как это понимать?

Серега пулей вылетел из казармы, сообразил, что если не выйдет, то его обязательно замуруют. Штатские оккупировали казарму, закрыли дверь. В проеме остался автоматчик. Он помялся, потом решил, что находиться в одном помещении с неверными – чересчур для его тонкой душевной организации, тоже закрыл дверь, вышел на крыльцо и уселся на ступень.

– Чего это они там делают? – шепотом поинтересовался Витька.

– Спроси чего полегче, – прошипел Серега.

– Может, нашу яму заделывают? – испугался Вакуленко.

– Нет, – поразмыслив, решил Глотов. – Если бы талибы узнали, что мы роем лаз, тут был бы такой тарарам, и нам бы таких звездюлей навешали!..

– А вдруг найдут? – капал на нервы Вакуленко. – Тогда точно нам навешают!..