Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки

– Вы получаете письма из дома?

– Разумеется, – подтвердил Карпатов. – Не регулярно, ввиду неважной работы местной почты. Ах, да, мэм, – вспомнил он и улыбнулся в камеру. – Хотелось бы довести до сведения мировой общественности, что две недели назад у нас кончилось мыло. Местные снабженцы обещали подвезти и до сих пор везут.

– Вы тоскуете по дому? – поморщившись, спросила корреспондентка.

Микрофон развернулся и уперся в зубы Вакуленко, «случайно» оказавшегося рядом.

– А сама як думаешь? – резво отозвался хохол и замотал головой. – Шо за вопрос такой? Зачем нам семьи, дети? Курорт просто! Евпатория! Сама сюда не хочешь? Нет? Могу устроить.

– Почему вы без обуви? – Микрофон совершил еще один полуоборот и выстрелил в Серегу.

Тому надоело курсировать, и он решил окунуться в гущу событий.

– Хороший вопрос, – одобрил Серега, сделал мужественную стойку и ткнул подбородком куда-то в сторону. – А вон те бородатые товарищи за спиной у вас!.. Да-да, эти самые, с автоматами, они знают. Их спросите. Они считают, что так удобнее.

Вклинился журналист с запудренным синяком под глазом. Видимо, его аккредитация в стане талибов протекала с учетом местных национальных особенностей.

Он сунул микрофон Витьке и Глотову.

– Антонио Баракас, канал «Република». Господа, официально подтверждено, что вы везли патроны в раздираемую войной и междоусобицами страну. Скажите, вы по-прежнему считаете себя невиновными?

Глотов сдернул с себя микрофон.

– Не, Антоша, без комментариев.

Витька дернулся что-то сказать, но задумался. Что он может такого ляпнуть, чтобы не было стыдно перед мировым сообществом?

– Понятно, – обрадовался журналист. – На данный вопрос вы предпочитаете не отвечать. У вас много свободного времени? Чем вы занимаетесь?

– Ну, в города играем, – затянул Витька. – В виселицу, животных подкармливаем. В футбол один раз играли.

– О! – возбудился журналист. – У вас есть мяч?

– Был, – бросил Карпатов. – Но его забрали местные товарищи на нужды национального спорта. Несколько раз играли камнями, но как-то не прижилось.

– А вам не обидно, что Россия вас бросила? – злорадно спросила журналистка из Канады.

– А она нас бросила? – встрепенулся Серега.

– Как же!.. – удивилась журналистка. – Прошло столько времени, а вы все еще здесь.

– М-да. – Серега задумчиво почесал затылок. – Отпуск как-то затянулся.

– Что вы, мэм! – Карпатов нахмурился. – Мы не считаем себя брошенными. У нас есть друзья, наши семьи, воспоминания. Мы ежедневно чувствуем поддержку родины. Нам присылают посылки, помогают в финансовом отношении…

– Вот именно, – еле слышно пробормотал Серега. – Я все пойму, вы только денег дайте.

– С нами постоянно общается наш консул Соковатов Андрей Петрович. Как видите, он и сегодня здесь. Нет, мэм, мы не отчаялись. Надо ждать. Ждать и верить. Мы, пятеро, поддерживаем друг друга. Морально и физически. У нас здесь – тоже Россия. Пусть маленькая, но Россия. Мы – часть ее.

Вопросы летели, как пули из автомата. Не распускают ли талибы руки и прочие конечности? Не обладают ли русские летчики секретной информацией о сроках окончания афганской войны? Как бы отнеслись уважаемые россияне к вводу в Афганистан ограниченного американского контингента? Не предпринимали ли русские летчики попыток сбежать? Нет ли таких планов на ближайшее будущее? Как они относятся к удручающему воздержанию в сексуальном плане? Как зовут мышонка, который бегает по плечу русского капитана и не испытывает от близости людей никакого дискомфорта?..

Пока Марк, пугливо озираясь, разгружал посылки, Карпатову удалось перекинуться парой слов с Соковатовым. Консул не испытывал желания общаться, но был вынужден соответствовать. Он пожал руку, выдавил из себя сочувствующую улыбку, но стер ее, когда отвернулась камера.

– Нам очень жаль, Владимир Иванович, делаем все, что в наших силах. Талибы за вас цепляются, как девственница за трусы, прошу прощения. Раньше их никто не признавал, а теперь мы торгуемся, подключились французы, американцы. Вы для талибов – главный козырь. Они теперь после инцидента с вами все самолеты досматривают.

– По нашему делу есть подвижки?

– Работаем, Владимир Иванович. Ты пойми, там все непросто.

– Да ладно вам, – отмахнулся Карпатов. – Вы правду скажите. Мы столько недель тут сидим, имеем право знать. Выйдем мы отсюда хоть когда-нибудь? Или все это так, для отвода глаз и нашего успокоения?