Андрей Орлов - Экипаж. Предельный угол атаки

Узники отмечали зарубками каждый день. Менялась охрана. Вместо злых пуштунов появлялись ленивые узбеки, потом приходили пучеглазые друзья каменистых степей, вооруженные берданками и почему-то гранатометами «Муха». Здесь были раскосые хазарейцы, светловолосые и большеглазые нуристанцы – выходцы с востока, произошедшие, по одной из гипотез, от воинов Александра Македонского.

Кормежка становилась хуже, лепешки делались жестче, рис зловоннее. Все чаще налетали свирепые ветры, поднимая над городком столбы пыли. Иногда их порывы приносили из-за горизонта отзвуки разрывов. С каждым днем они делались звучнее, иной раз ударяло так, что вздрагивала земля, и охрана за забором кричала что-то непонятное. Пилоты догадывались, что законное правительство Афганистана решило вытеснить талибов из Кандагара и вело ожесточенные атаки по всем фронтам.

Любопытные узбеки толпились вокруг Витьки. Он сидел на коленях посреди двора и тасовал три карты. Талибы пугливо посматривали на калитку, вновь таращились на Витьку. Вдалеке раздавались взрывы. При каждом раскате молодой охранник, стоящий позади всех прочих зрителей, нервно вздрагивал и озирался.

– Смотрим внимательно! – тоном уличного зазывалы объявлял Витька. – Выигрываем обязательно! Ну, господа, где валет?

Охранник с закрученной овечьей бородой, которую в волнении наматывал на палец, ткнул в карту. Но тут скрипнула калитка, талибы отпрянули от Витьки, разбрелись кто куда, стали делать вид, что несут нелегкую службу.

Во двор вошел переводчик в стеганой жилетке, сверкающей свежими заплатами.

– Ассалам алейкум, Витя. – Миша любезно раскланялся.

– Ага, – сказал Витька. – Типа привет. – Он повертел головой по сторонам и спросил: – А чего это они разбежались?

– Карты нельзя, – вкрадчиво произнес переводчик. – Коран запрещает. За карты – расстрел на месте.

– Да иди ты!.. – Витька поперхнулся, сунул карты в карман. – Мы же не на деньги. Так, фокусы…

– Да ты не бойся, покажи. – Миша воровато покосился по сторонам. – Ну, хоть один фокус покажи. Я не буду – как это?.. – стукать.

Сломанный приемник, любовно собранный Витькой из осколков и перетянутый крест-накрест скотчем, стоял напротив стены, испещренной днями-полосками. Два ряда, штук по восемь в каждой.

Голос русского диктора с боем прорывался через треск помех:

– Правительство пытается разрешить ситуацию с пленными летчиками, захваченными в Кандагаре повстанцами, именующими себя талибами. «Талиб» в переводе с арабского – студент, ученик медресе. Но к образованию это движение имеет весьма опосредованное отношение. Талибан – крайне экстремистская ветвь исламского фундаментализма. Впервые Талибан заявил о себе…

Отдаленная канонада стала нарастать. После очередного взрыва помехи заглушили голос диктора. Вакуленко потянулся к приемнику, бросился ловить убегающую волну.

– Да куда ты крутишь? – заволновался Глотов. – В другую сторону крути, ты, двоечник!

Серега, у которого синяки и шишки слегка поджили, но лицо все равно оставалось похожим на асимметричную грушу, сидел у стены и монотонно швырял в другую теннисный мячик. Он вздрогнул и бросил посильнее, под углом. Вакуленко ойкнул, но успел отклониться. Мячик срикошетил от третьей стены и красиво влетел Сереге в руку.

– Та шо мне тот Талибан?! – отмахнулся Вакуленко. – С утра до ночи под окнами такой Талибан, шо мама не горюй. С нами-то как?

Никто ему не ответил. Карпатов крошил лепешку перед дыркой в полу, откуда черными бусинками глаз таращился голодный мышонок. В последние несколько дней между ними стали возникать доверительные отношения.

Подлез Глотов, уселся рядом, заговорил тихо, чтобы не слышали остальные:

– Неделю слушаем эту чертову волну, командир. Раньше в каждом выпуске про нас, а сейчас – через день, между спортом и погодой.

– К славе привык? – Карпатов покосился на него.

Мышонок почувствовал постороннего и поспешил спрятаться в нору.

– А слава, как сказал не помню кто, товар сомнительный. Стоит дорого, сохраняется плохо. Ничего, Саня, прорвемся. Миша говорил – а он получил информацию от консула, – что начинают мутить насчет выкупа.

– Да брось ты, Иваныч. – Глотов поморщился. – Я не Витька, ты мне информбюро с ликбезом не включай. Признайся честно, ты тоже считаешь, что нас бросили?

– Нет. – Карпатов решительно качнул головой. – Россия старается, я уверен. Только не получается у нее ни хрена. Ослабла наша страна, помыкают нами, за людей не держат. – Он криком оборвал разговор, когда перед носом пронесся теннисный мяч: – Серега, да хорош уже по мозгам стучать!