Олег Алякринский - Клятва на верность

Варяг вспомнил совет академика Нестеренко, который И совершенстве овладел наукой куртуазности, а главное, проникся атмосферой, в которой жили обитатели верхов: необходимо быть со всеми любезным и улыбчивым, сотрудничать с теми, кто тебе полезен, и никогда не помогать тем, над кем сгустились тучи гнева власть имущих. Теперь он, Владислав Геннадьевич Щербатов, политик всероссийского масштаба и, значит, должен научиться врать не краснея и ради собственной цели уметь идти напролом, по головам менее умелых и менее удачливых.

Но главное, что он должен крепко запомнить, — лишь интересы собственной партии должны быть для него священны. Партия воров вознесла его к вершине, и она же в любой момент может сбросить его на самое дно, где от него уже ничего не останется. И даже если он, Варяг, останется в живых, место ему будет только среди обиженных. Он должен почаще вспоминать колючую проволоку, беснующихся на поводках собак, вертухаев с автоматами, самодовольных кумов.

Между тем зал заполнялся. И незаметно Варяг проникался общей атмосферой взволнованного ожидания и готовности решать судьбоносные вопросы. Предстоящее он воспринимал просто: сейчас начнется грызня за место председателя Думы, полетят клочья шерсти и ошметки мяса, польется чья-то кровь, но все это будет происходить незаметно, под прикрытием любезных улыбок и учтивых комплиментов.

И вот еще что забавно: каждый из присутствующих здесь знал сценарий предстоящего спектакля, знал, что над ним конкретно будет проводиться психологический эксперимент, но почему-то считал, что лишь он один исполнитель главной роли, а все остальные — простые статисты и в выигрыше останется он и только он. Самомнение этих людей просто изумительно, думал Варяг, оглядываясь вокруг.

Итак, что же на сегодня запланировано? Сегодня выдвинут заведомо непроходную фигуру, будут долго и нудно ее обсуждать, зная заранее, что все это — липа. Потом все-таки проголосуют, благополучно провалят и разойдутся. Затем наступит черед другого, чью кандидатуру выдвинут либо перед самым перерывом, а еще лучше, перед окончанием рабочего дня. Так как его не успеют толком обсудить, а у депутатов давно уже составлен план развлечений и на этот вечер, то и второго тоже быстро завалят.

И тогда наступит самый ответственный момент. На свет вылупляется фигура нужного режиссерам человека. Его припрячут вначале, затянут выборы до самой последней возможности, когда уже всем, особенно за границей, пристально наблюдающей за становлением молодой демократии, станет ясно, что в парламенте обычный русский бардак, что загадочная русская душа дела делать так и не научилась, учиться не хочет, а хочет лишь с важностью играть в это самое дело. Всем станет стыдно, и третья кандидатура пройдет обязательно. А если у нее найдутся активные противники и они захотят вновь проголосовать против — не беда, есть повторное голосование. Ведь на этот раз весь день впереди, никто затягивать уже ничего не хочет. Проголосуют, как же иначе.

Вот так все и будет.

По проходу к Варягу подошел невысокий худощавый человек с биркой службы безопасности Госдумы на лацкане пиджака, наклонился и шепотом произнес:

— Значит, наша договоренность остается в силе, Владислав Геннадьевич?

Этого человека Варягу рекомендовал академик Нестеренко. Звали его грозно — Ярополк Вихрев, наверное, потому так разителен был контраст с реальным носителем имени: внешне застенчивым, спокойным и незаметным в толпе.

Варяг согласно кивнул:

— Да, сегодня заседание во что бы то ни стало надо затянуть до упора. Чтобы народ взмок и взвыл. Чтобы домой потянуло, в постельку. Со всеми договаривайтесь, обещайте все возможное и невозможное, но кандидатуры Федотова и Зарецкого надо провалить. Это на всякий случай. Пусть все будут на крючке. Я, конечно, больше надеюсь на нашу акцию. Вы ему звонили, пробовали договариваться?

— А как же, два раза.

— Ну и?..

— Оба раза послал по-русски.

— Ну что ж, руки у нас развязаны. А жаль, мужик он вполне. Мог бы из него выйти толк. Фотографии эти при вас?

— Конечно. Я специально принес кое-что показать вам, Владислав Геннадьевич. Весьма откровенно, доложу я вам.

— А ну-ка, — оживился Варяг, — посмотрим! — И раскрыл переданный ему увесистый конверт.

На первой фотографии, по депутатским понятиям сοвершенно невинной, вальяжный мужчина в одной рубашке, расстегнутой до третьей пуговки, целовал полуголую девицу в грудь — может быть, несколько ниже, чем это понравилось бы его жене. Да что там, почти впился горячими губами ей в грудь, а та — чертовка! — хохотала, отводя руку с бокалом шампанского и повернув смуглое личико в сторону объектива. На следующей фотографии тот же мужчина, уже раздетый, так подмял тяжелым телом очаровательное создание, что видны были лишь ее расставленные ножки да личико, вновь нашедшее взглядом объектив.