Сергей Самаров - Бикфордов час

– Мы сейчас на территории районной больницы. Через пятьдесят шагов будет длинный барак. Это – хирургическое отделение. Его лучше обойти слева, потому что справа еще один барак – гнойное отделение. Слева никаких зданий нет. Но передвигаться там лучше ползком за кустами. Иначе могут увидеть из окон хирургического отделения. Нам «светиться» ни перед кем не следует, потому что следствие будет обязательно. Тем более при таком заметном песчаном «камуфляже»… – пан подполковник посмотрел на костюм майора Гризли и на его автоматический карабин. – Да и проползти предстоит не слишком много. Тропа чистая, грязи нет. «Камуфляж» не испачкается. И так до следующего здания. Там уже будет не барак. Здание бетонное, квадратное. Почти без окон. Это и есть цель нашего визита сюда – морг. Тела содержатся в подвале – там морозильная камера. На задание идут трое – майор Гризли, майор Хайят и рядовой Онуприк. Остальные дожидаются здесь. Кроме группы «серых волков». «Серые волки» выходят на две минуты позже первой группы, рассредоточиваются и готовятся прикрывать первую группу в случае непредвиденных обстоятельств. Вдруг кто-то войти в морг пожелает. Пускать нельзя…

– Кто такой Онуприк? – спросил Абу Саид, впервые услышавший, что с ним и с Гризли пойдет еще кто-то.

Полковник Василь подтолкнул в спину краснощекого рядового Онуприка, который шагнул вперед и остановился рядом с Гризли. Это вызвало даже возмущение профессора.

– А зачем он нам нужен? Он что, опытный анатом?

Онуприк улыбался, не понимая разговора, который велся на арабском языке.

– А ты знаешь этого Ивана Наскокова в лицо? – удивился полковник Василь.

– Не знаю, – вынужденно признался молодой профессор.

– Гризли тем более не знает.

– Можно заминировать любого. Все равно весь морг разнесет…

– А если кого-то вскрывать не будут? Лежал, предположим, человек две недели с инсультом или с инфарктом, здесь же, в больнице, лежал, потом умер. Таких не вскрывают. Только пишут в свидетельстве о смерти дату, и все. И так понятна причина смерти. А ты его выберешь. И все наши старания прахом…

С этим невозможно было не согласиться. Абу Саид согласно кивнул и шагнул вперед. Гризли и Онуприк последовали за ним. Гризли даже принял из рук профессора его сумку с грузом. Не из вежливости, а из сугубо практических соображений, которые сразу озвучил почему-то с насмешкой в голосе:

– Я смотрю, у тебя уже руки устали. Как дрожащими руками будешь взрыватель ставить? Всех нас взорвешь. В хороших группах саперам не разрешается вообще работать с большим весом. А перед операцией тем более…

– Вот он… – сразу сказал Онуприк, едва войдя в морозильную комнату морга, и показал пальцем на тело человека, лежащего на столе справа. – Я могу идти? Больше здесь не нужен?

То ли Онуприк покойников боялся, то ли запах формалина плохо переносил, то ли опасался преждевременного взрыва, но его красные щеки не побелели, а стали от волнения бордово-фиолетовыми. Абу Саиду ощущения укродиверсанта доставляли непонятное удовольствие, и он заявил категорично, опережая майора Гризли, который, кажется, намеревался Онуприка отпустить, чтобы, по крайней мере, не мешал:

– Куда собрался! Будешь фонариком мне светить. Здесь темновато. И вообще, раз выбрал себе профессию диверсанта, должен привыкать к суровости жизни…

Гризли перевел слова профессора. Но, судя по интонации, сказал почти вежливо, хотя вежливость явно не шла к его жесткому, почти зверскому лицу. Но проявил психологическую восприимчивость, суть действий профессора определил четко и улыбнулся, соглашаясь, что укродиверсанта следует приучать к суровости службы.

Онуприк в расстройстве даже голову опустил, отчего щеки его обвисли брыльцами, а Абу Саид протянул ему свой яркий светодиодный фонарик. Один этот фонарик светил ярче, чем все три слабые лампочки в этой морговской морозильной камере.

– Свети… – сказано это было по-арабски, тем не менее рядовой Онуприк понял без перевода, принял в руку фонарик и навел расширенный луч на грудь тела Ивана Наскокова. Абу Саид аккуратно, чтобы пуговицы не оторвать, стал расстегивать на этой груди камуфлированную куртку и рубашку. Вскрытие он производил, не имея в своем распоряжении медицинского скальпеля, простым боевым ножом. Вскрывал не грудь, а живот, но разрез сделал небольшим, хотя и достаточным для того, чтобы через него залить состав взрывчатого вещества. Состав заливался не быстро. Сначала вроде бы полностью заливалось пространство между стенками в месте разреза. Но очень быстро состав расползался между органами, выискивая себе пространство так, как выискивал бы его в любой трещине, в земле или даже в бетоне, заполнял поры и, видимо, растворял уже загустевшую кровь, потому что сам приобретал цвет темной крови. И тогда можно было заливать состав снова. Даже Абу Саид сильно удивился, что удалось влить в тело две трети трехлитровой стеклянной банки, то есть в два раза больше, чем сам профессор рассчитывал.