Сергей Самаров - Возраст гнева

— Нет. Это — определенно! — ответил Виктор Николаевич. — Похожих у нас нет.

— Дело в том, что фоторобот делался с помощью женщины, которая еще раньше видела этого человека вместе с Сарафутдиновым. Еще до того, как тот уезжал в командировку. Ее муж поддерживал с Равилем Эмильевичем приятельские отношения. Однажды эта женщина угощала Сарафутдинова печеньем собственной выпечки и с собой ему пакетик насыпала. В тот же вечер к Равилю Эмильевичу приходил этот человек. Ему тоже печенье досталось. А потом, когда женщина встретила на улице Сарафутдинова с этим человеком, тот очень нахваливал ее печенье.

— Ну, это наверняка не Лыков. От Лыкова доброго слова в зарплату не дождешься. Он только отчитывать умеет. Младших по званию — тех обязательно матом.

Я вспомнил и еще одну характерную примету.

— Подполковник Лыков какого роста?

— Слегка повыше вас. Физически очень крепок. Мощный такой человек.

— Значит, это не он. Человек с фоторобота, по словам женщины, ростом «метр с кепкой», узкоплечий и худенький. И имеет очень большую голову — чуть ли не шире плеч.

— Нет, у нас здесь таких не водится, — категорично заявил Калугин.

— В таком случае, товарищ полковник, у меня будет к вам громадная просьба.

— Слушаю.

— Не могли бы вы опросить офицеров своего отряда, узнать, не навещал ли кто из них Сарафутдинова после его возвращения. Я допускаю такой вариант, что этот человек, — я кивнул на лист с фотороботом, — приходил с кем-то из офицеров-сослуживцев, а свидетель, который видел пришедших из окна своей квартиры, по невнимательности принял за военных всех. В темноте легко ошибиться. Тем более человеку гражданскому.

— Никаких проблем. Сегодня же вечером опрошу и вам сообщу. Оставьте свои координаты.

Я с каким-то даже удовольствием положил на стол перед полковником только сегодня полученную у секретарши генерального директора визитную карточку. Визитные карточки заказывались, естественно, за счет предприятия и считались неофициальной и не облагаемой налогом рекламой, и потому старательное их разбазаривание в агентстве даже приветствовалось.

— А сейчас я, с вашего разрешения, навещу подполковника Лыкова.

— Я не возражаю, — сказал полковник. — Возражает только сам Лыков.

— По поводу чего он возражает? Мы с ним еще не встречались. Он ничего не знает о моем интересе.

— Тогда почему он уехал? — спросил меня полковник, показывая в окно, находящееся от него слева. Мне пришлось привстать, чтобы увидеть, как осторожно проезжает по разбитой дороге «Фольксваген Туарег». — И мне ни слова не сказал. Словно сбежал…

— А позвонить ему можно? — попытался я предупредить необходимость повторного приезда на базу отряда «Росомаха».

— Сложно. Виктор Николаевич вообще человек сложный. Принципиально не пользуется сотовым телефоном. Считает, что это вредно для его головы. Облучение электромагнитными волнами. Дома не держит никакой электроники, даже телевизора — тоже вредно. Запах сигарет убивает его, как он сам говорит, с десяти метров. Если увидит курящего солдата, просто из себя выходит. Заставляет того бегать кросс вместе с собой. А его у нас никто перебегать не в состоянии. И еще не факт, что разговор у вас с ним получится.

— Почему? Я не курю и сотовым телефоном его пользоваться не заставлю.

— Я же говорю, сложный он человек. Никогда не знаешь, что от него ожидать. Я дам вам его служебный номер. Позванивайте. Когда-то он в кабинет все равно вернется.

Полковник продиктовал. Я повторил и запомнил.

— Записывать не будете?

— Я никогда не записываю. Так помню. А вы ему мой номер передайте.

Мой номер записывать необходимости не было. Он значился на визитной карточке.

— Обязательно…

Я покинул отдельный отряд спецназа внутренних войск «Росомаха» без видимого результата, хотя всегда понимал, что отсутствие результата в поиске — это тоже результат, который дальнейший поиск естественным образом сужает. А еще оставалась немалая надежда, что полковник Калугин опросит своих подчиненных офицеров и выяснит, кто приходил к Сарафутдинову вечером накануне убийства. И это даст какой-то толчок к дальнейшему поиску.

Выехав с разбитой дороги на нормальную городскую улицу, где еще оставалась надежда не растерять колеса, я остановился, вытащил трубку и позвонил капитану Сане. Сообщил, что еду к ней и чтобы она заказала пропуск на мое имя. Вообще, меня должны были уже знать все дежурные по управлению и пропускать без пропуска. Я надеялся, что скоро так и будет. Тем не менее пока приходилось мириться с обязательной бюрократической процедурой. Капитан Саня успела сообщить мне, что подготовила данные на имама салафитской мечети и даже распечатала их.