Леонид Андреев - Друзья познаются в огне

Вот такие воспоминания нахлынули на Алексея в этом вонючем бараке. К вечеру помещение заполнилось моджахедами, и пленного бесцеремонно выволокли на улицу, приставив двух охранников. Теперь Алексей лежал на пыльной и горячей земле, мучаясь от зноя и боли в ногах. Солнце уже зашло за горы, когда к нему подошёл Сашка. Он отогнал в сторону охранников и расположился рядом с пленным, намереваясь провести очередную беседу. По всему было видно, что он имел определённый вес среди духов, так как те его слушались и подчинялись.

– Значит так, Алексей, – без церемоний начал Сашка. – Сейчас подпишешь ни в чём не компрометирующие тебя бумаги, предварительно ознакомившись, а затем, как говорится, дело техники. Деньги ваши – будут наши. Одним словом, через несколько дней будет произведён эквивалентный обмен, и вы, товарищ старший лейтенант, будете пить чай у себя дома в ближайшее же время.

Сашка достал какие-то документы и, ни чуточку не сомневаясь, протянул пленному ручку.

– А что, если не подпишу?

– Подпишешь. Ты не красна девица, чтоб ломаться. К тому же альтернативы у тебя нет. И не заставляй меня живописать все те ужасы, которым тебя подвергнут, если ты этого не сделаешь в силу своего упёртого характера. К тому же никакого предательства ты не совершишь по отношению к своей любимой Красной армии. Просто совершится выгодная сделка купли-продажи, которая совершалась уже много-много раз. Так что ты не первый и не последний…

Сашка замолк, уставившись на Алексея, который отшвырнул ручку далеко в сторону.

– Пошёл вон!!! – зло процедил Алексей и отвернулся от него. – Милости от тебя мне не надо, а там будь что будет. Гнильё, вот ты кто!

Сашка немного помолчал, а затем неожиданно, со всего маху заехал Алексею по лицу. Голова у того резко дёрнулась, а на губах появилась кровь. Сашка зашипел ему в лицо:

– Гадёныш, ты можешь изгаляться сколько угодно, я ненавижу тебя! – и Сашка вновь врезал пленному по лицу, но уже с меньшим энтузиазмом. – Ты думаешь, я ради тебя стараюсь? – Сашка зло сплюнул. – Ради тёти Маши, ради твоей больной мамы, которую я люблю не меньше тебя, говнюк ты эдакий. Которая небось уже тонну слёз выплакала, ожидаючи тебя здоровым и невредимым с этой поганой войны. А он тут, видите ли, геройствует, – и Сашка, скривив рот, ехидно передразнил: – «Хочу умереть героем, наплевать на жизнь». Дурак, надо бороться за неё, если предоставляется шанс. Ты думаешь, стал бы я помогать тебе, не будь ты…

Сашка запнулся. Глаза его горели, а на губах появилась пена.

– Я часто вспоминаю тетю Машу, такую же добрую, как и моя мама. Её руки, когда в детстве она нас вместе укладывала спать после того, как мы, заигравшись, валились на пол от усталости. А твой непутёвый отец, а сестра? Да, в конце концов, ведь и семья какая-никакая у тебя должна быть? Неужели и на них тебе наплевать?! И вообще, Лёха…

Сашка вновь закашлялся, достал из своих многочисленных карманов таблетки и быстро проглотил их:

– Знаешь, мне жить осталось немного, я это чувствую. Относись ко мне как угодно, считай кем угодно – сволочью, дерьмом, предателем. Но на правах друга детства прислушайся ко мне и спаси хотя бы себя. Перед близкой смертью не фальшивят, Лёха, я искренне хочу тебе помочь.

Сашка вновь закашлялся. Алексею вдруг стало жалко его. Последнее время Сашку преследовали неудачи по жизни. В карьере он не продвинулся в силу ранее перечисленных недостатков. В семейном плане у него тоже не сложилось, несмотря на его изысканные внешние данные. Видимо, не в этом счастье. Да он и сам это понял, но было уже поздно. После училища он женился на невзрачной девушке Кате, дочери начальника танкового училища. Точнее, её выдали замуж за него, а он был не против. Ещё Сашкин отец, дядя Володя, поучал сына, что для мужчины в жизни главное – это карьера. Всё остальное приложится. Но у Сашки не срослось и не приложилось, так как в силу своего кобелиного характера он уже через месяц со страшной силой закрутил любовь сразу с двумя девицами, истосковавшись с одной женщиной, к тому же нелюбимой. Узнав о похождениях своего любвеобильного зятя, отец Кати, генерал-майор, отправил Сашку на исправление, вместе с Катей, во тьмутаракань. Катя к тому времени была уже в положении. Но Сашка и там не пропал. Его любимой поговоркой была «Земля везде круглая, а значит, везде есть женщины». В общем, исходя из этой философской линии жизни, прожили они с Катей лет пять, мотаясь по Союзу, а затем тихо разошлись, устав друг от друга. Сашку не остановил даже сын Борька. Устав от постоянных примирений и заглаживаний ссор, Катин отец махнул на Сашку-кобеля рукой и занялся поисками для своей дочери новой, более достойной партии, загнав Сашку в дальний и непрестижный гарнизон. Откуда тот впоследствии и загремел в Афганистан. Но, несмотря на свой непостоянный и сумасбродный характер, Сашка по-настоящему любил только одну женщину – Людочку Проценко, свою одноклассницу. Она тоже была неравнодушна к нему, всё терпела и прощала. А Сашка всегда был уверен, что в любой момент может поманить её, и она простит ему всё и свяжет с ним свою жизнь. И так было не раз. Но однажды Люда вышла замуж и раз и навсегда прервала Сашкины набеги. Вот уж когда он понял, что потерял. Но Людмила была непреклонной, несмотря на то что он за ней буквально на коленях ползал и плакал, упрашивая выйти за него замуж. Вот таким сумасбродным был Сашка-Арамис, неисправимый почитатель и истребитель женских сердец.