Иван Стрельцов - Полоса препятствий

— Все оформим, как положено, — заверил его Ваха, не сводя взгляда с лица полевого командира. — Ради Пророка я готов сам умереть.

— Это лишнее, — усмехнулся Хадышев.

— Мне пора ехать, — в разговор вмешался фельдшер. — Не стоит привлекать к себе внимание. Завтра утром вывезешь Пророка в город, пару дней он поживет у тебя. Выполняй все его приказы.

Ваха кивал головой, запоминая приказ. Побратимы попрощались коротко и быстро, обнялись, похлопали друг друга по плечам. Турпал ушел, а Таймураз остался. Гремя тяжелым засовом, санитар запер дверь и вернулся в кабинет, где его ждал Хадышев. Ваха отпер старый сейф и, вытащив наружу нехитрую снедь, водрузил на стол медицинскую бутыль, наполовину заполненную прозрачной жидкостью.

— Чистый спирт, настоящий, медицинский, — сообщил он своему гостю. Вынимая из ящика письменного стола пару граненых стаканов, осведомился тоном радушного хозяина: — Будем пить чистый или разведем?

Пророк не был большим любителем алкоголя, хотя, как уже выяснили некоторые местные богословы, Аллах запрещает употреблять вино из перебродивших ягод винограда, а о пшеничной водке ничего не говорил, тем более о спирте. К тому же основательно доставал сладковатый запах разложения, преследовавший его после «перевязки».

— Чистый, — наконец решился Хадышев.

Санитар одобрительно хмыкнул, разливая спирт по стаканам…

— Ночевать придется здесь, — сообщил основательно захмелевший Ваха. — Не страшно будет спать по соседству с покойниками?

Пророка тоже немного разморило, и он пребывал в благодушном расположении духа. Криво улыбнувшись, он хлопнул Ваху по плечу и доверительно шепнул на ухо:

— Бояться надо не мертвых, бояться надо живых…

На следующее утро «бригадный генерал» Таймураз

Хадышев покинул больницу в сопровождении санитара морга. Два дня он прожил в его тесной, похожей на склеп, квартире. Все это время Ваха исполнял приказы полевого командира, успел сходить на почту и дать телеграмму «до востребования» в Ростов. Еще через день пришел ответ, телеграмму получили, его ждут…

Теперь, сидя в битком набитом общем вагоне, Хадышев пытался изображать спящего, прокручивая в голове возможные варианты развития событий.

Прибыв в Ростов, Пророк, несмотря на хорошо подготовленные документы и приличный внешний вид, не стал искушать судьбу, которая могла принять облик недоверчивого мента, а, быстро покинув здание вокзала, остановил такси и поехал за город…

Глава местной ячейки «Джаамата» Салман Газмаев в довоенной жизни был зоотехником в одном из передовых колхозов. Эйфория независимости, религиозные проповеди и, наконец, кровопролитная война сделали свое дело. В бывшем колхознике проснулся дух воинственных предков, война сделала его отчаянным и бесстрашным бойцом. Его заметили и отрядили в Пакистан на учебу. Целый год Газмаев изучал в горном лагере искусство диверсии. Закончив обучение с отличием и вернувшись на родину, застал свою страну в состоянии мира. Но никто из руководителей не верил в его долговечность, поэтому Салмана послали в соседнюю область организовывать диверсионную сеть.

Прибыв в Ростовскую область, чеченец ничего сверхъестественного выдумывать не стал. Заплатив кому следовало, организовал в пригороде фермерское хозяйство (в этом бывший зоотехник разбирался).

Свое хозяйство он обустроил быстро, благо денег было достаточно, а руководство Ичкерии побеспокоилось, чтобы не было недостатка и 8 рабочих руках. За год к нему прибыло с полдюжины молодых людей. Они, как и Салман Газаев, прошли диверсионную подготовку, только не за границей, а в местном учебном центре «Кавказ».

Вскоре грянула вторая чеченская война, но Салмана, вопреки его ожиданиям, руководство не беспокоило, и он продолжал по-прежнему выращивать кур, индюшек, бычков, мысленно подготавливая себя к активной партизанской войне. В его доме был оборудован тайник, где хранились оружие и взрывчатка. Выезжая в город, Салман высматривал места, где лучше всего закладывать заряды, чтобы жертв было как можно больше.

Но время шло, а его по-прежнему никто не тревожил, даже горячие джигиты (официально числящиеся работниками хозяйства) устали требовать нанести удар федералам в спину. Просыпаясь по ночам, Салман задумывал провести крупную диверсию и уйти за границу, благо в Польшу у него имелась «тропа протоптанная». И все-таки самостоятельно решиться на диверсию у него решимости не хватало.