Владимир Митрофанов - Телохранитель

– А что у мужчин? – хмыкнула Катя, орудуя ножом и вилкой.

– Понятно, зарабатывать много денег, завести семью, детей, иметь много любовниц, хорошую машину, большой дом.

– А без любовниц никак? – с иронией спросила Катя.

– Без любовниц не бывает. Один и тот же человек рядом за какое-то время просто надоедает, теряется острота ощущений. Да и не престижно.

– А как же вечная любовь?

Ховрин тут же перевел разговор:

– Ну, так какие лично у тебя планы?

– Про семью и детей это правда. А вообще – наверное, все-таки поеду учиться в Англию. Вот вчера подумала и решила.

– По маме скучать там не будешь?

– Она меня тут уже запилила! И вообще: я хочу пожить одна. Я уже говорила: у них там, в западных универах, говорят, хорошие общаги-кампусы, типа комнаты максимум на двоих или вообще на одного. У них в семье я точно жить не буду. Решила окончательно.

– Глядишь, тебе еще и наследство обломится.

– Перестань. Не хочу об этом говорить. – Катя нахмурилась.

– Только смотри, отравит тебя мачеха: свои-то дети ближе. Такое уже тысячи раз в истории было.

– Ха-ха. Очень смешно. Я сейчас со смеху описаюсь!

За соседним столиком сидели две красивые молодые женщины – блондинка и брюнетка. Обе очень холеные. Обсуждали одежду, сумочки, какие-то еще покупки. Перед обеими на столике лежали телефоны. Один запиликал. Женщина взяла мобильник, отошла в холл, где с минуту вела оживленный разговор с активной жестикуляцей свободной рукой. Возвратилась, еще разговаривая. Тут и закончила:

– Целую, любимый! Пока! Чмоки-чмоки! – прощебетала она. Потом отключила телефон, бросила его на стол, посмотрела на подругу: – Вот придурок! Не хочет, гад, покупать! Блядь!

Катя с Ховриным прыснули со смеху.

А женщины продолжили обсуждать свои насущные проблемы:

– Знаешь, в нашем детском саду появились психологи, стали спрашивать детей, – тех, у кого нет отца, – о том, живет ли мама одна, ночуют ли у нее мужчины; других, у кого есть отец, кто их моет в ванной, в чем ходит папа дома. Не ходит ли он голый, спит ли ребенок один или в постели с родителями. Я видела этого психолога однажды – чистый педрила со всеми типичными ужимками. Получается, пидарасом быть можно, а в одних трусах ходить по дому почему-то нельзя. Приехали! Мне стало жутко. Я уже от одного вопроса почувствовала себя голой…– поежилась блондинка.

– Да уж… Европейская демократия пришла и к нам…– сказала ее подруга.

Потом блондинка спросила брюнетку:

– Сколько времени ты хотела бы, чтобы твой муж не женился и не нашел другой женщины после твоей смерти?

Та задумалась, потом сказала:

– Хотя бы год. Я надеюсь на год… А ты?

Тут принесли счет, и Катя с Ховриным засобирались, так и не узнав, что ответила блондинка.

За месяц они обошли почти половину улицы Рубинштейна, меняя ресторан за рестораном. Их там было очень много. Никаких приключений и конфликтов в том районе у них не было. Только однажды что-то сзади там замаячило подозрительное. Ховрин насторожился, еще раз оглянулся – вроде никого. Сунулся в подворотню и отшатнулся. Там стоял человек в черном, лица его совершенно не было видно, словно он был в маске. Жуткий совершенно субьект. Ховрин от ужаса даже клацнул зубами – уж больно этот тип был похож на призрака или ожившего мертвеца-зомби, – однако же, сжав кулаки, шагнул к нему, спросил:

– Тебе чего, мужик, надо? Чего ты за нами ходишь-то?

Ожидал всего, чего угодно, однако тот ничего не ответил, ни бэ и мэ, а тут же повернулся и быстро пошел прочь внутрь двора. Больше его и не видели. Наверняка это был маньяк.

– Интересно, а в Англии есть маньяки? – спросил Ховрин, нагнав слегка напуганную Катю.

– Хватит про маньяков! Мне и так страшно.

– Ладно.

Впрочем, тут же и сам оглянулся – на всякий случай. Маньяки умеют подкрадываться очень тихо.

Через неделю по дороге недалеко от Катиного дома случилось неприятное происшествие, и у Ховрина сложилось ощущение, что их специально караулили. Грязный внедорожник «Инфинити» остановился у обочины, опустилось стекло, оттуда высунулось небритое рыло, прохрипело:

– Эй, красотка, поехали с нами!

– Отвалите! – буркнул Ховрин.

– Эй, ты, иди-ка сюда!

– Тебе надо – ты и иди!

И тут из внедорожника вывалились двое типов, причем чистые бандиты: хватай и снимай их в сериале про ментов. Один, который небритый, обычного плотного телосложения, а другой – толстый, одышливый, улыбка – жуткая, зловещая. Матерые волки. Ховрин похолодел. Но тут внезапно появилось еще одно действующее лицо. Сзади с писком тормозов остановилась иномарка – нешикарная, среднего класса, японская, что-то вроде «мазды» или «хонды», оттуда вышел мужчина лет сорока в расстегнутой кожаной куртке. Он был без головного убора, волосы темные, зачесаны назад, глаза широко расставленные, взгляд очень твердый. Руки в карманах куртки. Все присутствующие посмотрели на него, и у бандюков настроение явно тут же упало. Толстый сразу же перестал улыбаться. Мужчина в первую очередь поразил Ховрина своим невероятным абсолютным бесстрашием, которое, несомненно, обозначало то, что за ним стоит еще кто-то очень могущественный.