Владимир Митрофанов - Телохранитель

Катя поморщилась. У нее появилось гадкое ощущение, будто ей облепило паутиной лицо.

– Вдруг она его мачеха? Родная мать так не может!

– Если бы была мачеха или неродная, типа усыновившая, тогда все было бы в порядке. Трахнуть мачеху – святое дело. Она, его мамаша, кстати, очень даже симпатичная тетка, похожа еще на какую-то известную актрису – забыл, как зовут, типа Лара Крофт, фигура просто идеальная, хоть она и не очень молодая – тридцать восемь. Я бы тоже не отказался. Будь у нее муж, ничего бы этого, понятно, не было, он бы за такие дела им бы обоим бошки-то открутил. Царь Эдип. Подсудное дело. Развращение малолетнего. С другой стороны, кажется, инцест законом не запрещен. В бытовом плане. Фараоны женились на своих сестрах. Хотя все и выродились.

– Кошмар! А если она вдруг от него забеременеет? Родится одновременно и сын и брат. Если мальчик, – ужаснулась Катя.

– Думаю, она это просчитала. Взрослые женщины всегда это просчитывают.

– Но она ведь теперь ему точно жениться не даст!

– Или наоборот попытается сплавить, – пожал плечами Ховрин. – Понимает, что долго продолжаться так не может.

– Фиг там… Ему надо бежать – например, в армию и уже не возвращаться!

Ховрин помотал головой:

– Сто процентов отмажет. Она ему еще в шестом классе придумала астму, сделала медицинские документы. И еще есть такая организация «Солдатские матери» – там подобные безумные мамаши собираются и подучают, как откосить от армии…

– И что будет? – спросила Катя.

– Не знаю. Само как-нибудь разрешится.

Вечером за ужином Валерий Константинович спросил непривычно молчаливую Катю:

– Вы с Виктором как-то общаетесь? Или просто так идете?

– Да, по всякой ерунде. О чем с ним можно разговаривать?

«Если бы вы только знали, о чем мы говорим», – подумала Катя. И еще думала, как она сама могла об этом говорить и обсуждать такие вещи. Ни с кем нельзя. А вот с Ховриным почему-то было можно.

Это было в понедельник, вторник прошел как обычно: репетиция группы «Дилижанс» и сразу домой, а в среду Ховрин пришел за Катей немного раньше. Шел дождь, было промозгло, и Ховрин решил зайти в школу, погреться. Охранник на входе остановил его, Ховрин сказал, что встречает сестру и имя-фамилию сказал: Катя Гарцева. Охранник кивнул: «Жди». Ожидая конца урока, они с охранником стали вести вялую беседу про футбол. Через пять минут в школе оглушительно прозвенел звонок, и тишина тут же сменилась нарастающим гулом и воем: это совершенно дикая толпа школьников с воплями неслась по коридору, как стадо бизонов по прерии. Учителя, люди опытные, имеющие профессиональный иммунитет, еще как-то уворачивались. Людей непривычных, бывало, сшибали так, что дело кончалось серьезной травмой. Ховрин прекрасно помнил, как когда дважды на его памяти в его родной школе вынесли двери в столовую и сшибли чьего-то родителя и буквально по нему пробежали, так что он вынужден был обратиться в ближайший травмпункт.

Наконец, появилась и Катя. Ховрин махнул ей рукой. Подумал, что она будет ругаться, но она даже дольше, чем следовало, тянула: видно зачем-то хотела показать Ховрина одноклассникам – якобы вот у нее есть такой парень. Ховрин держал ее сумку, пока она очень долго поправляла шарф у зеркала, хотя вполне могла это сделать и в раздевалке, вовсе не обязательно у всех на виду. Вначале она наоборот говорила, чтобы он ни в коем случае не заходил, а ждал за углом.

В четверг поехали на курсы. После курсов в университете Катя вдруг свернула к дверям ресторана.

– Ты что? – это дорогой ресторан! У меня с собой всего штука, – процедил Ховрин одними губами

– Я есть хочу! – в голосе Кати прозвучали твердые и капризные нотки. – Не бойся: деньги я взяла.

– Неудобно, если ты будешь платить! – запротестовал Ховрин.

– Ты и плати. Я тебе деньги тихонько передам. Они все равно от отца. Целая куча осталась с зимы. Не парься – у меня дома еще есть. Он разрешил. Пошли!

В этом ресторане по вечерам была живая музыка. Микрофон поначалу оглушительно засвистел, потом звук настроился:

– Раз-раз… Добрый вечер, уважаемые дамы и господа! Меня зовут Виктор. Я музыкант этого ресторана. Желаю вам приятно провести вечер…

Потом по-настоящему вдарило по ушам. Виктор что-то запел козлиным голосом. Ярко за стеклом горел камин. Было довольно уютно. И еда была вкусная.

Увидев счет, Ховрин похолодел: «Пипец!» Катя и глазом не повела, покопалась в сумочке, сунула под столом Ховрину несколько купюр. Когда официант принес сдачу, скомандовала: