Андрей Воронин - Игра без правил

Да и ребята непрочь поразвлечься на халяву. Да что я тебе объясняю, ты ведь все и сам знаешь. Ну не получается у нас сегодня с телефоном, можешь ты это понять?

Что ты, как не родной, в самом-то деле? Завтра утром Кутузов приедет, дадим ему мобильник, сразу и поговоришь. Ну что, замазано?

Юрий Французов некоторое время внимательно разглядывал Хряка. В камере наступила тишина, даже Стручок перестал пыхтеть и хвататься за пистолет, а охранник и вовсе затаил дыхание. Глядя на Хряка, капитан отчетливо видел, что тот врет. Французов всю жизнь работал с солдатами, среди которых попадались очень разные типы: и стручки, и Кутузовы, и хряки, и научился неплохо разбираться в людях. Почти все, что говорил бандит, было неумелым враньем, но капитан почему-то верил ему в главном: Ирина была жива и ответственность за ее судьбу по-прежнему лежала на его плечах. Конечно, обещания отпустить их обоих да и еще и выплатить при этом все заработанные на ринге деньги стоили меньше, чем прошлогодний снег, но в конце концов Юрий бы отдал всю свою кровь по капле только за то, чтобы продлить жизнь Ирины на какой-нибудь час или минуту – безразлично.

– Ладно, – сказал он, тяжело поднимаясь с кровати. – Валите все отсюда, мне надо переодеться и сосредоточиться.

Выйдя за дверь и пройдя по коридору несколько метров, Хряк привалился к шершавой бетонной стене и рукавом пиджака утер со лба обильный трудовой пот.

– Уф, – сказал он, – умаял, сволочь. Как я его, а?

– Гнида ты. Хряк, – сказал Стручок, машинально потирая горло. – Я тебе твой винегрет хрен когда забуду.

– Блин, – обиделся Хряк, – он еще и недоволен!

Чего ты, правда, как баба? Это если бы я сквозь тебя стрелять начал, тогда, конечно, было бы обидно. Я ведь просто зубы ему заговаривал!

– Достал он меня, козел, – пожаловался Стручок. – В натуре, достал. Поскорей бы с ним развязаться.

– А меня, думаешь, не достал? – подхватил Хряк. – Ничего, отбомбит финал, а там либо так, либо эдак, но расставаться придется. Сеня, бедолага, заждался уже. Вчера опять номер отмочил: обернул кулак алюминиевой тарелкой, как тряпкой, в натуре, сам видал, и как засветит Лешему! Тот до сих пор не может вспомнить, как увернулся и из камеры выскочил. Ну штаны, натурально, менять пришлось, не без этого.

– Ничего, – сказал Стручок и снова дотронулся до горла, – теперь уже недолго осталось. Авось дождется.

– Дождется, куда он денется, – авторитетно подтвердил Хряк.

Комбат, заложив правую руку в карман еще необмятых, с иголочки, брюк и небрежно перекидывая из угла в угол рта незажженную сигарету, свернул во двор.

Несмотря на позднее время, во дворе оказалось на удивление светло: над каждым подъездом горел фонарь, и еще пять или шесть фонарей источали призрачный зеленоватый свет с верхушек столбов напротив.

Внутридворовый проезд был в идеальном состоянии – ни ухаба, ни трещинки. Пока Борис Иванович неторопливо огибал торец здания, во двор один за другим въехали три сверкающих лаком автомобиля, лишь один из которых был произведен в России, да и тот оказался великолепно сохранившейся "Чайкой". Высадив седоков, автомобили уехали, солидно фырча выхлопными трубами. "Беспокойно тут, однако, по вечерам, – подумал Рублев. – Интересно, как жильцы реагируют? Неужели жалоб не строчат?"

Впрочем, он тут же решил, что с жильцами, видимо, все давно улажено: ночное оживление во дворе наверняка причиняло им кое-какие неудобства, но зато Комбат мог поспорить на что угодно, что с того самого дня, как в подвале дома обосновался Горохов со своей братвой, вся окрестная шпана забыла дорогу в этот двор, а это, несомненно, стоило некоторых мелких неудобств. К тому же казалось вполне вероятным, что Горохов регулярно выплачивает жильцам небольшие суммы в качестве компенсации за беспокойство. При его размахе это вряд ли было накладно.

"На его месте я бы так и делал, – подумал Комбат. – Да так оно, наверное, и есть. Расходы, конечно, зато жильцы за него горой: благодетель. Светло, чисто, безопасно, да еще и денежки каждый месяц капают.

Чем не жизнь? Чем он там у себя в подвале промышляет, они не знают и знать не хотят. Написано, что физкультурно-оздоровительный комплекс, значит, так оно и есть. Опять же, удобно: сауна под боком, тренажеры всякие. На ночное шоу жильцы вряд ли ходят: это ж сумасшедшие деньги, не у каждого за полгода такая сумма набегает…"

Вывеска, укрепленная на кирпичной стене слева от подъезда, была, как и предупреждал Андрей, неброской. Видимо, Горохов не нуждался в дополнительной рекламе, его дело рекламировало себя само. На скамейке у подъезда сидел, забросив ногу на ногу и покуривая, плечистый парень в приличном сером пиджаке и с тем неуловимым отпечатком врожденной интеллигентности на лице, который, как давно заметил Борис Иванович, был присущ почти всем коренным питерцам независимо от их происхождения, социального положения и профессии. "Ему бы еще очки, – сдерживая усмешку, подумал Рублев, – да убрать эту штуковину, что выпирает слева под мышкой, и получился бы стопроцентный вундеркинд, продукт научно обоснованного скрещивания университетского профессора и учительницы музыки."