Андрей Воронин - Из любви к искусству

– Слышь, братуха, – сказал высокий, – ты в курсе, что попал? Тачка у тебя клевал, что ж ты с ней так неосторожно?

– Извините, ребята, – развел руками Дорогин. –Не рассчитал маленько.

– Ха, – сказал татуированный штангист, – не рассчитал! Надо рассчитывать, брат. Кто не рассчитывает, тот рассчитывается.

Он хохотнул, очень довольный собственным плоским каламбуром.

– Да, землячок, – продолжал высокий, придирчиво оглядывая задний бампер своей машины, – рассчитаться надо бы.

– Да бросьте, ребята, – примирительно сказал Муму, – ну какие тут расчеты? Ничего же даже не поцарапалось! Вот я сейчас машину отгоню, сами посмотрите. Я же вас еле-еле задел, какого-то миллиметра не хватило…

– Ну, – сказал штангист, – а этот.., как его.., моральный ущерб-то? Да хрен с ним, с моральным ущербом! Я как раз в бардачке рылся, а тут сзади как шарахнет! Я так башкой гвозданулся, что думал, панель треснет. Не, не треснула… Но могла!

– Интересный ты мужик, – сказал высокий. – Ну неужели не ясно: раз влетел, надо платить. Платить, понял? Пока опять не влетел…

– По-крупному! – добавил штангист. Он, похоже, от души забавлялся. Дело явно было для него привычным: снять с подвернувшегося лоха сколько получится и отпустить восвояси, – и он занимался этим с большим удовольствием. – Тут, братишка, как в «Поле чудес»: кому приз, а кому это.., банкрот. Ну, так как: скажешь слово или дать тебе по барабану?

Дорогин сокрушенно вздохнул и полез в карман за деньгами. Вид у него при этом был самый унылый. Он на ощупь вынул из кармана сто долларов и отдал их высокому.

– О, – сказал тот, – это уже разговор.

– А мне? – возмутился штангист. – Почему это ему сотку, а мне хрен с маком? Это же я черепушкой треснулся!

– Больше нет, – сказал Дорогин.

– А если проверить?

– Самсон, кончай, не надо, – заволновался высокий. – Слышишь, кончай! Не до того нам сейчас. Да уймись ты, урод!

Он с некоторым трудом оттащил свирепо сопящего Самсона от Дорогина и толкнул в сторону распахнутой дверцы «девятки». Самсон перестал пыхтеть и раздуваться так же внезапно, как и начал, закурил сигарету и боком пролез за руль. Дверца за ним с лязгом захлопнулась, но стекло было опущено, и в окно немедленно высунулся локоть Самсона и потянуло сигаретным дымком.

Высокий чуть помедлил, аккуратно убирая в нагрудный кармашек пиджака сложенную вдвое стодолларовую купюру. Его блуждающий взгляд ненароком остановился на Муму. На лице высокого изобразилось легкое презрение.

– Ну, чего стал? – спросил он. – Вали отсюда, пока Самсон не передумал.

Он отвернулся от Дорогина и сел в машину.

Сергей для верности выждал почти целую минуту. «Девятка» стояла на месте с выключенным двигателем, из открытых окон лениво выползали облачка дыма и доносились песни «для братвы». Когда стало совершенно очевидно, что сидящие в машине люди никуда не собираются ехать, Дорогин подошел к «девятке» со стороны водителя и вежливо постучал по крыше костяшками пальцев.

Музыка стала тише. Дорогин наклонился к окошку и увидел удивленное лицо штангиста Самсона.

– Во, блин, – растерянно сказал Самсон. Высокий молча подался вперед, выглядывая из-за своего напарника. Он тоже казался удивленным.

– Ребята, – заискивающе сказал Дорогин, – извините, но я как-то не до конца понял… Вы кто – бандиты?

– Не, – широко ухмыляясь, ответил Самсон, – мы менты. Хромай отсюда, калека, пока не замели.

– А удостоверение можете показать? – продолжал любопытствовать Дорогин.

– Вот тебе удостоверение! – Самсон сделал неприличный жест и повернулся к напарнику. – Не, ну, Борис, ну, чего он, в натуре?

– Тебе чего, мужик? – спросил высокий Борис, снова сильно подаваясь вперед.

– Да я тут подумал, – с заминкой сказал Дорогин, – не много ли вы с меня взяли за моральный ущерб?

– Во дает, сука! – восхитился Самсон. – Ты что, мужик, в детский садик не ходил? Слыхал, как там говорят? Подарки – не отдарки!

Он благодушно откинулся на спинку сиденья, повернул сигарету к себе и стал от нечего делать дуть на тлеющий кончик. Когда уголек на конце сигареты формой и цветом стал напоминать заостренный нос зенитной ракеты, Муму сильно толкнул Самсона под выставленный в окошко локоть.

Оранжевый уголек с силой воткнулся в вытянутые трубочкой губы. Самсон взвыл и прикрыл ладонью обожженный рот. Сломанная сигарета выпала из его руки, уголек упал на колени, соскользнул на сиденье и между расставленных бедер Самсона закатился прямиком под его седалище, оставляя прерывистый коричневый след на светло-сером велюре сиденья. Самсон привстал и изогнулся винтом, одной рукой по-прежнему зажимая рот, а другой пытаясь стряхнуть уголек на пол.