Андрей Воронин - Закон против тебя

– Черт, – сказал Бакланов. – Что ты несешь, Анна?

– Согласна, – сказала она, – все это только мои домыслы. Но рабство и работорговля реально существуют, Бакланов. Об этом говорят даже по телевизору.

– У меня нет телевизора, – признался Бакланов.

– Куда же он подевался?

Бакланов смущенно отвел глаза.

– Ты опять скажешь, что я дурак, и на этот раз будешь права. Через неделю после твоего ухода…

В общем, включаю я телевизор, а там эта убогая программа – «Моя семья», кажется. Обсуждают проблему разводов. Н-ну-у…

– Ты выбросил его в окно, – с уверенностью сказала Анна. В ее глазах запрыгали знакомые веселые чертики – те самые, которые когда-то окончательно покорили Бакланова.

– Ничего подобного, – оскорбленным тоном заявил он. – Просто грохнул об пол. Хотя, – добавил он, немного подумав, – в окно было бы лучше. Меньше уборки.

– Эх ты, Бакланов, – сказала она. – Ну вот что с тобой делать? Телевизор тебе подарить?

– Лучше объясни, к чему ты клонишь, – попросил Михаил.

Анна вздохнула и взъерошила свою короткую прическу.

– Понимаешь, – сказала она, – этот тип, который продал мне водку… Он может быть в курсе. Может быть, а может и не быть. Я же говорю, это только мои домыслы. И мне кажется, что разговорить его будет сложно. Моих денег тут наверняка не хватит.

– Да? – странным тоном переспросил Бакланов и шевельнул широкими плечами.

– Да, – ответила Анна. – Вот именно. Это твой последний шанс. Только… Будь осторожен, Бакланов.

Мне будет очень неприятно думать, что я послала тебя на смерть.

– Почему?

– Потому что ты дурак, – резко сказала она и поспешно вышла из машины.

– Эй! – закричал Бакланов, высунувшись в окно. – Ты же ехала в Дубки!

– Доеду на троллейбусе, – не оборачиваясь, ответила она.

– Где его искать? – спохватившись, крикнул он вслед.

Анна остановилась, посмотрела на него через плечо и покачала головой.

– Вот дурак, – сказала она. – И перестань курить это дерьмо. В городе навалом нормальных сигарет.

Бакланов посмотрел на приборную панель и увидел, что Анна, уходя, оставила там свою пачку «Мальборо-лайт». На белой с золотом пачке был коряво нацарапан номер телефона. Ниже ему с трудом удалось разобрать: «Валент. Петр.»

– Спасибо! – крикнул он в открытое окошко.

На его крик оглянулись несколько случайных прохожих, но Анны среди них уже не было.

Валентин Петрович Макарьев, известный в определенных кругах как Валик или Макар, аккуратно запер стальную, красиво обтянутую искусственной кожей дверь своей трехкомнатной квартиры на два секретных замка, сунул под мышку старомодную кожаную папку на «молнии», поправил на голове дырчатую каскетку с длинным козырьком, похожим на утиный нос, привычно ткнул указательным пальцем в переносицу, возвращая на место сползающие очки с зеркальными стеклами и, весело насвистывая, стал спускаться по лестнице.

Валентину Петровичу было около пятидесяти лет, и уже четыре с половиной года он получал солидную военную пенсию, выйдя в отставку в чине майора. Как ни солидна была эта пенсия, денег вечно не хватало, да и деятельная натура отставного майора Макарьева давала себя знать, так что в один прекрасный день Валентин Петрович решил податься в бизнес. Начального капитала у него не было, зато была голова на плечах и целое море кипучей энергии, которую он не успел использовать на службе Отечеству.

Если бы в тот день, когда майор Макарьев в последний раз снял форменный китель и повесил его на вечное хранение в шкаф, кто-то сказал ему, что очень скоро он превратится в толкача паленой водки и наводчика банды похитителей людей, Валентин Петрович плюнул бы наглецу в физиономию, а то и накостылял бы по шее, поскольку был крепок, жилист и смолоду не пренебрегал физической подготовкой. Но жизнь, как сказал когда-то Остап Бендер, диктует нам свои суровые законы, и Валентин Петрович сообразил, чем именно он занимается, только тогда, когда менять что бы то ни было стало уже поздно.

Он недолго переживал по этому поводу: работа была непыльная, полностью исключавшая нежелательные контакты с милицией и участие в опасных для жизни, здоровья и свободы операциях. Он ни разу не видел, как похищают завербованных им людей, и воспринимал свою деятельность как нечто сугубо абстрактное, чисто теоретическое и не имеющее ни малейшего отношения к его имиджу честного военного пенсионера. Точно так же он никогда в жизни не видел, как умирают отравленные поддельной водкой люди.