Андрей Воронин - Большая игра Слепого

– Угадали, не люблю хвалиться.

– Ну так как?

– Нормально. Ест, пьет, писает, какает.

– Грудь берет?

– А куда же он денется, конечно, берет.

– Ну, тогда все нормально. Наверное, ты и думать не думал, что в сорок лет станешь молодым отцом?

– Честно говоря, не думал, но хотел, – признался мужчина.

– Ну, давай выпьем за твою жену, за Ирину.

– Жаль, она сейчас вас не слышит.

– Ты же ей передашь?

– Да, Федор Филиппович.

Мужчины подняли небольшие пластиковые стаканчики, чокнулись. Счастливый отец сделал только один символический глоток, смакуя ароматный терпкий коньяк. А вот тот, что постарше, выпил до дна, поставил стаканчик на газету, разломал и без того маленький квадратик шоколада пополам – по диагонали, сунул в рот, пожевал и ухмыльнулся:

– Собачья у нас с тобой работа, не можем даже посидеть по-человечески. Все от кого-то прячемся, все опасаемся кого-то…

– Что поделаешь, Федор Филиппович, какая есть, сами выбирали…

– Никто из нас ее не выбирал.

– Можно подумать, вас силой тянули.

– А тебя?

– Честно говоря, получилось так, что жизнь сама нас с вами свела.

– Вот и я говорю, не мы ее', а она нас выбрала.

– Словно о женщине говорите, Федор Филиппович.

– Да уж, да, – беззлобно пробурчал пожилой, – тут ничего не попишешь, супротив не попрешь, по-другому себя вести не будешь.

– Моя Ирина, небось, тоже считает, что это она меня выбрала. Но я знаю точно, что сам ее высмотрел.

– Ну, и как назвали первенца?

– Можно подумать, что вы, Федор Филиппович, не догадываетесь. Можно подумать, что вы не знаете.

– А Ирина не против?

– Нет, не против, этот вопрос был решен с самого начала. Так что она была «за», обеими руками.

По двору, за кустами вдоль дома, сновали люди, въезжали и выезжали машины, у подъездов слышался смех, подростки гонялись за девчонками, играла на лавочках пара магнитофонов, одна девчонка танцевала.

Мужчины смотрели вокруг, и на душе у них было спокойно.

Взгляд сорокалетнего упал на развернутую газету.

Он небрежно ребром ладони сдвинул шоколад в сторону и посмотрел на портрет известного банкира.

– Помните его?

– Да, да… Видишь, улыбается, интервью дает… Я с твоего разрешения закурю, – сказал пожилой, вытряхнул сигарету из пачки, щелкнул зажигалкой, затянулся.

На утомленном, морщинистом, бледном лице было написано блаженство, он прикрыл глаза от удовольствия.

– Хорошо, не правда ли?

– Да, хорошо. Так бы сидел и сидел.

– Надеюсь, слышал, что прошлой ночью совсем рядом от этого спокойного двора застрелили замминистра внешней торговли?

– Да, слышал. И в новостях сюжет показали. Естественно, убийцу не нашли?

– Пока не нашли, – покачал головой пожилой, – и думаю, не найдут. Заказное убийство, по всему видно.

Работал профессионал, не оставил никаких следов.

– Плохо быть чиновником, связанным с деньгами.

– Он так не думал, – вставил пожилой.

– Был бы он каким-нибудь слесарем, жил бы да радовался. Курил бы сейчас на балконе, смотрел на улицу, слушал, как орут коты, вдыхал бы весенний воздух.

– Это точно.

– Зацепки какие-нибудь есть?

– Никаких, – покачал головой пожилой и, сдвинув шляпу на затылок, горько усмехнулся. – Я же говорю, профессионал работал и, скорее всего, не один.

– А что прокуратура, что следственные органы?

– Ищут, копают… Связи, встречи… Занимаются его делами с таким рвением, с каким он, наверное, сам никогда ими не занимался. Откапывают такое, о чем бедолага уже и думать забыл.

– Он теперь ни о чем не думает, поэтому и забыть не может ничего.

– Не цепляйся к словам.

– Ищут, значит… Ничего не найдут, – сказал тот, что помоложе.

– Поживем – увидим, – не так категорично заявил пожилой и потер виски ладонями. – А вот мы с тобой стареем. Когда рождается ребенок, сразу замечаешь, что ты уже не тот, верно?

– Да, на себе ощущаю.

– И небось приходят в голову всякие невеселые мысли?

– А то как же.

– Наверное, думаешь: бросить бы все дела, работу, уехать куда-нибудь, зажить простой жизнью?

– Нет, не думаю, – сказал тот, что помоложе, и посмотрел на бутылку. – Давайте налью вам, Федор Филиппович.

– Себе налей тоже.

– При всех моих недостатках, имею и одно достоинство.

– Какое же?

– Не злоупотребляю.

Мимо беседки прошли две женщины, оглянулись, недовольно покачали головами:

– Сидят тут всякие алкаши, а рядом дети ходят, смотрят, чему только во дворе не научатся.

– Да уж, управы на них нет.