Андрей Воронин - Бросок Аркана

Искать помощи? Но у кого?

Единственная надежда все же на отца. В конце концов он нас в это дело втянул, пусть он и вытягивает".

В мучительных раздумьях Ирина ворочалась с боку на бок на своей девичьей кровати, и каждая минута отсутствия Бориса Степановича казалась ей вечностью.

Наконец он объявился. Ирина хорошо слышала его разговор с матерью в коридоре, но не вышла из комнаты, уверенная, что отец все расскажет ей с глазу на глаз – так, чтобы не слышала мать.

Она обрадовалась, когда мама ушла наконец на кухню и дверь ее комнаты, легонько скрипнув, отворилась. Заглянул отец:

– Дочка, спишь, что ли?

– Нет, пап. Заходи.

Борис Степанович зашел в комнату, не включая свет, и, плотно притворив за собой дверь, на ощупь подошел к кровати дочери и присел на краю.

– Ну что, папа? Тебе удалось чего-нибудь добиться?

– Доча, ты не поверишь, но мы, кажется, спасены!

В голосе генерала было столько неподдельного ликования, что сердце Ирины радостно сжалось – неужели действительно все в порядке?

– Рассказывай!

– Во-первых, скажи, любишь ли ты своего отца?

– Папа, ну что ты как маленький!

– Нет-нет, ты ответь! Считаешь ли ты, что я – старый тупой болван, приносящий вам одни неприятности, или ты все же веришь, что я могу преодолевать трудности, что я могу взять судьбу за горло?

– Папа, ты же знаешь, что я тебя очень люблю. Ты же знаешь, что я не виню тебя в том, что сегодня случилось. Я всегда считала, что ты для нас как стена, за которой нам с мамой хорошо и спокойно. Неужели ты мог подумать, что я хоть на мгновение могла в тебе усомниться?!

– Ты правду говоришь?

– Папа!

– Ну тогда ладно.

– Рассказывай, что твой Муса… Как там его?

Что сказал твой чеченец?

– "Мой"! Чтоб он сдох, как собака! "Мой"! – завозмущался генерал, и дочь поспешила его успокоить:

– Я не так выразилась, прости. Ну, что он?

– С ним все в порядке. Он очень сожалеет обо всем, что случилось, – покривил душой Борис Степанович, желая успокоить дочь. – Он передает тебе свои самые искренние извинения.

– Нужны мне его извинения!

– Конечно, не нужны. Главное – он пообещал больше не решать свои проблемы посредством вас. В случае чего мы с ним сами будем обо всем договариваться, а вы от этих дел останетесь в стороне.

– Слава Богу! – облегченно вздохнула Ирина, но отец жестом остановил ее:

– Но это еще не все, дочь.

Ирина сразу же насторожилась, но тут же успокоилась, увидев в полумраке комнаты, как радостно расплылось в улыбке лицо отца.

– У меня сегодня счастливый день!

– Это из-за того, что меня избили? – подтрунила над ним Ирина, но он не уловил шутки:

– Как ты могла подумать! Да я…

– Папа, перестань. Я шучу.

Он помолчал немного, пытаясь вернуть то прекрасное настроение, которое сбила ему дочь. Наверное, новости и впрямь были приятные, если через минуту Борис Степанович вновь радостно заулыбался.

– Я разговаривал с Игнатенко, – сообщил он.

– Это кто?

– Мой партнер.

– Еще один?

– Нет, то есть да. Но он не бандит, не думай.

Это офицер, служит в Таджикистане. Он поставляет мне наркотики. Порошок идет через него.

– И что?

– Пропавший порошок нашелся!

Генерал объявил об этом торжественно и гордо, явно ожидая, что дочь по достоинству оценит столь важное сообщение и выразит самую бурную радость. Однако Ирина почему-то не проявила энтузиазма.

– Что ж, я рада за тебя, отец, – очень спокойно отреагировала она.

– Ты что, не поняла?

– Что я должна понять?

– То, что Муса теперь не будет иметь ко мне никаких претензий! То, что вы со Светланкой и с Алешкой теперь в полной безопасности!

– А что, папа, претензии со стороны Мусы все-таки оставались?

– Ну конечно, доча! Порошок-то я должен был достать так или иначе!

– Ясно.

– А теперь – все кончено!

– И ты рад?

– А ты что, нет? Ты что, дочка, не понимаешь – ведь теперь нам можно быть спокойными! – Борис Степанович удивленно посмотрел на дочь – он не понимал ее реакции. Генерал так радовался своему успеху, так упивался сиюминутным облегчением, так гордился решением проблемы с последней партией наркотиков, что заглядывать дальше, в перспективу, был просто не в состоянии.

Иное дело – его дочь.

Ирина хорошо понимала, что отец добился у судьбы только отсрочки – пройдет полгода, год, а может, и всего неделя, и ситуация повторится опять, только, возможно, в более страшном, трагическом варианте. Она смотрела на счастливое лицо отца и думала – а стоит ли ему объяснять это сегодня, когда он так счастлив? Стоит ли ему портить настроение именно сейчас?