Андрей Воронин - Бросок Аркана

Наверное, он бы еще долго, все больше распаляясь, ругался про себя, подыскивая самые обидные определения для перетрусивших пограничников, если бы вдруг не заметил такое, чего понять и объяснить даже самому себе был не в силах.

Сначала он подумал, что ему это просто померещилось. Аркан оторвал глаза от бинокля и тут же снова прильнул к окулярам, поправляя и без того достаточную резкость.

Теперь сомнений быть не могло – по ложбине, в которой захлебнулась отчаянная атака пограничников, в сторону ущелья, уходившего на восток прямо под ногами Аркана, полз человек.

Он полз быстро и уверенно, и, присмотревшись к нему повнимательнее, Аркан дал бы голову на отсечение, что этот человек не ранен.

Он был одет в форму пограничника.

Более того – это был офицер…

Несколько минут парень тупо смотрел на проползавшего мимо него погранца. Мысли роем кружились в голове Толика, но никакого более или менее подходящего объяснения столь странному поведению офицера он не находил.

"Испугался? Решил бежать куда глаза глядят?

Не может быть – бой окончен, "вертушки" подолбали всех, кого только можно было. Сейчас, собственно, можно пожинать лавры успешного боя…

Может, это переодетый в форму погранца "дух"?

Тоже нереально – застава не настолько велика, чтобы затеряться на ней незамеченным, тем более офицеру. Все там друг друга в лицо знают, давно повязали бы уже… Или он свихнулся, увидев что-то особенно жуткое? Нет, вряд ли офицер блокированной на протяжении стольких дней заставы мог быть чем-то еще до такой степени поражен, чтобы вдруг резко сойти с ума. Да и ползет он как-то уж слишком старательно, академично, будто под снайперским огнем. Ему явно не хочется, чтобы его кто-нибудь заметил. Странно, конечно, от кого же ему сейчас прятаться?.."

И вдруг Аркан отчетливо увидел ответ на все свои вопросы. Да, офицер прятался! Но прятался он не от "духов" – таджикам сейчас было не до пограничников.

Он прятался от своих!

Он уходил незаметно, не прощаясь – по-английски.

Почему?!

Аркан решил обязательно узнать правду. Уж слишком много странностей, слишком много необычного и необъяснимого случилось со спецназовцами в горах за время этой короткой операции.

И Толик, зло сплюнув, снова взвалил на плечи рюкзак и взял в руки автомат. Выхода не было – именно ему предстояло дознаться, куда и зачем ползет этот странный офицер.

Он не знал, откуда взялось его предчувствие, но был уверен, что эта неожиданная встреча – судьба и общая нить судьбы связывает их двоих – последнего оставшегося в живых спецназовца и этого добровольно отбившегося от своих офицера-пограничника.

Аркан тихо, на полсотни метров по склону выше ползущего, пошел за ним следом…

Привет, папа и мама!

До дембеля остается совсем немного, но именно эти дни, оказывается, имеют странную особенность ползти не спеша и тоскливо. В сутках теперь, кажется, уже не двадцать четыре, а все сорок восемь часов. Встаешь с утра, идешь на занятия, и у тебя возникает чувство, будто обед не наступит никогда и этот проклятый день никогда не кончится.

Единственное спасение теперь для меня – хоть какой-нибудь наряд или караул. Лишь в постоянных проблемах и заботах забываешь о времени. Ведь все мысли теперь только о нем – о дембеле, но он, как назло, не торопится наступать, не торопится отпустить меня отсюда, с этих гор, домой, в Москву.

Честное слово, мама и папа, нет уже у меня никаких сил ждать того дня, когда же смогу попасть на эту недоступную свободу, увидеть наконец вас, пройтись породному городу, посмотреть на нормальных людей, встретиться с Наташей и забыть про весь здешний кошмар.

Что самое смешное – за все это время я так и не уразумел, ради чего мы, русские ребята, русские солдаты, здесь торчим.

Геополитическое влияние, интересы России и всякие прочие подобные штучки – это только слова, это чисто политические понятия, отражающие амбиции политиков.

У меня складывается твердое убеждение, что все разговоры о великой России и ее присутствии в зонах ее жизненно важных интересов – не более чем химера, которая должна отвлечь самих россиян от главного: от проблем своего собственного развития, от проблем своей собственной жизни.

Может, мое сравнение и не совсем корректно, но вспомните ту же гитлеровскую Германию или сегодняшнюю Кубу – немецких люмпенов погнали завоевывать мир, несчастных кубинцев все еще заставляют бороться с империализмом, и все ради того, чтобы они как можно меньше задумывались о себе, о своем желудке, о своей судьбе!