Андрей Воронин - Двойной удар Слепого

Поэтому оно такое вкусное, поэтому у него такой прохладный аромат.

– А по-моему, оно пахнет солнцем, – сказал Глеб. – У снега другой вкус.

– Разумеется, пахнет солнцем! Какое же вино не пахнет солнцем? Оно из Алазанской долины.

– Можно мне глоток? – Ирина протянула руку, Глеб подал ей стакан.

– Только не увлекайся! – заметил он с напускной строгостью.

– Я немного, Глеб, всего лишь один-единственный глоток. – Женщина подняла стакан и пригубила вино. – Действительно, божественный вкус.

– Вот видите! Неужели вы могли подумать', что старый Лоркипанидзе будет угощать таких дорогих гостей чем попало?

– Что вы, что вы! – запротестовала Ирина. – Амвросий Отарович, такая мысль никому и в голову не придет!

– Я шучу. Можно же мне пошутить в уходящем году?

– А что, в следующем вы уже не собираетесь шутить? – сказала Ирина и поняла, что допустила бестактность. Она покраснела и виновато отвела глаза. Но старик как ни в чем не бывало бодро ответил:

– Бог даст, буду шутить и в следующем. Если бы вы приезжали ко мне почаще, то на пашем праздничном столе был бы барашек, а не поросенок.

– Хорошо, что мы вас не предупредили, – сказал Глеб, – а иначе вы бы непременно выбрались в Москву, на рынок, а ходить по рынку так утомительно.

– Это смотря для кого, – причмокнул влажными от вина губами Амвросий Отарович. – Для меня походить по рынку – истинное удовольствие. Просто ты не понимаешь прелести базара. И к тому же, наверное, не умеешь торговаться.

– Почему? Умею и даже люблю.

– Да разве славяне умеют торговаться? Нет, нет, Глеб. Вот когда-нибудь мы с тобой съездим, и ты увидишь, как это делается.

Ирина заулыбалась, представляя живописную картинку, как Амвросий Отарович Лоркипанидзе, этот почтенный, убеленный сединами человек будет размахивать руками, спорить, а возможно, даже и браниться с каким-нибудь торговцем с Кавказа. И торговцу придется нелегко. Она-то знала, что Амвросий Отарович горазд на всевозможные выдумки, а за словом в карман никогда не полезет.

– Ну как вино?

– Замечательное! Всю жизнь такое только и пил бы.

После него другое покажется уксусом.

– А вот представляешь, почти такое же вино многие всю жизнь и пьют.

– Завидую я тем людям.

– Но именно такого вина, как в этой бутылке, трудно еще где-либо найти. И скорее всего, оно осталось лишь у меня в погребе.

– А у вас там много вина? – поинтересовалась Ирина.

– Если хочешь, можем спуститься, и ты увидишь.

– Наверное, много, – уверенно произнес Глеб.

– Думаю, его хватит даже на свадьбу вашей дочери.

– А на свадьбу нашего сына? – обняв Ирину за плечи, спросил Глеб, и на его губах появилась мечтательная улыбка, мягкая, почти застенчивая, не вяжущаяся с его мужественным волевым лицом.

– Сына, говоришь? – Амвросий Отарович даже притопнул ногой. – Уже знаете, что будет парень? Прекрасно! Сын – это замечательно!

Вновь зажурчало вино, до краев наполняя высокие стаканы.

– Ну, дай-то вам Бог, чтобы счастливы были вы и ваши дети.

Стаканы звонко чокнулись, Ирина теснее прижалась к плечу Глеба.

А хозяин потянулся через стол и погладил Ирину по руке.

– Ирина, я буду несказанно рад увидеть тебя в этом доме с мальчиком на руках.

– Я тоже буду рада появиться с сыном у вас, – ответила Ирина.

К удивлению Глеба и Ирины, старый отставной генерал выпил до дна одним махом и поставил стакан на стол.

– Ну, а ты, джигит? – он, приосанившись, взглянул на Глеба.

– А что я? – Глеб по-гусарски отставил локоть и тоже опустошил стакан.

Вино действительно взбодрило. Амвросий Отарович разрумянился, его синие глаза весело сверкали, он браво орудовал громадным ножом, похожим на ятаган, мелко кроша зелень.

Глеб тоже повеселел, не дающие покоя мысли как будто оставили его.

До полуночи оставался час. К приходу Нового года все было готово. Запеченный в тесте кабанчик был водружен на почетное место в центре большого старинного овального стола. Вокруг золотисто-коричневого кабанчика на белоснежной, до хруста накрахмаленной скатерти пестрели многочисленные закуски и блюда.

Возле стола сверкала нарядом изумрудная лесная красавица.

Глеб сидел в кресле у камина, читал генеральскую рукопись. Ирина и Амвросий Отарович наводили на стол последний глянец. Отступив на шаг, Амвросий Отарович окинул стол оценивающим взглядом и одобрительно проговорил:

– Роскошный получился стол! – он щелкнул пальцами. – Сразу почувствовался праздник! А, Глеб?