Андрей Воронин - Группа крови

Деньги были на месте. Леха поставил коробку рядом с собой – так, чтобы она не лезла в глаза и в то же время была под рукой, – и заставил себя думать.

Собственно, почему бы Мышляеву не держать бабки в коробке из-под обуви? Это такое место, где их не станет искать ни один грабитель. То, что сам Леха наткнулся на них по чистой случайности, служило тому наилучшим доказательством. Это раз.

Деньги лежали в доступном месте. Значит, в коробку периодически лазят – берут деньги, кладут деньги.., может быть, даже пересчитывают на сон грядущий. Это плохо. Если пересчитывают, то это вообще катастрофа. Но это все-таки вряд ли… Но так или иначе, забирать все до последней бумажки нельзя – заметут. И неизвестно еще, станет ли Пистон со своими дружками защищать Леху.

Тут Леха снова горестно вздохнул и закурил еще одну сигарету. О том, что его присутствие в этой комнате обнаружат по пеплу, окуркам или запаху табачного дыма, он не беспокоился, поскольку помещение напоминало накопитель мусоропровода после прямого попадания фугасной бомбы.

Леха вздохнул еще раз и пошевелил пальцами в коробке с деньгами, слушая их приятный шелест.

Ему очень хотелось забрать деньги целиком, вместе с коробкой, но он понимал, что это слишком опасно.

Если под кроватью останется хоть что-нибудь, у хозяев могут возникнуть сомнения: может, сами потратили, а потом забыли?

"Держи карман шире! – мысленно одернул себя Леха. – Мышляев совсем не похож на склеротического старца. Но дать Пистону себя зарезать, когда деньги под рукой… Нет, так поступать тоже нельзя.

Все, – прикрикнул он на себя. – Все, я сказал!

Будь что будет, но двадцать пять штук я возьму.

И потом, если бы эти бабки были мои, а потом вдруг исчезли, как бы я рассуждал? Если исчезло все до копейки, значит, какая-то падла их спионерила и теперь хихикает в кулак на полпути в Европу. А если бы пропала часть, я бы первым делом подумал, что сам размотал их по пьяной лавочке. Это все, конечно, детский лепет, но, в конце концов, кто не рискует, тот не выигрывает. А Мышляев… Ну что Мышляев? Что он мне сделает? В милицию заявит? Это вряд ли.

И вообще, не пойман – не вор. Ничего не видел, ничего не знаю, ни о каких деньгах слыхом не слыхал.

Тридцать пять штук в открытой коробке под раскладушкой – вы что, блин, совсем офонарели? Может, их крысы растащили, почем я знаю? Это ж подвал все-таки, и не банковский мать его, подвал… Сами подумайте: если бы я их нашел, так разве я бы здесь что-нибудь оставил? Выгреб бы все до последней бумажки и рванул когти. Я – человек маленький, мне таких денег надолго хватило бы…"

Победив таким образом воображаемых противников и с грехом пополам преодолев собственную жадность, Леха-Лоха отсчитал двадцать пять тысяч долларов, распихал деньги по карманам, а коробку с жалкими остатками прежней роскоши поставил на прежнее место. Затем он поднял с пола забытую бутылку водки, сделал из нее богатырский глоток в ознаменование неожиданного успеха, придвинул раскладушку к стене и вышел из мастерской Гаркуна, даже не посмотрев на полиграфическую машину, которая стояла на верстаке.

На пороге он остановился, озадаченно покачал головой и довольно самокритично заметил вслух:

– Везет же дуракам!

Кузнец осторожно, стараясь не стукнуть донышком о стол, отставил в сторону стакан, на дне которого плескалась лужица темно-коричневой прозрачной жидкости с разбухшими крупинками гранулированного чая, и деликатно утер тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот. Он немного помялся, не зная, что еще сказать, а потом решительно хлопнул ладонями по коленям и встал из-за стола.

– Ну, спасибо за чай, спасибо за ласку, – сказал он, глядя в угол. – Мне, пожалуй, пора и честь знать. Может, тебя подбросить?

– Да нет, спасибо, – отказался Коровин, который понятия не имел, куда его можно подбросить.

– На нет и суда нет, – покладисто согласился Кузнец, переступил с ноги на ногу и негромко добавил:

– Ты все-таки.., того.., поаккуратнее. Ладно?

– Ладно, – сказал Коровин. – Обещать не могу, но постараюсь. Да не казнись ты так, Миша! – воскликнул он, бросив взгляд на понурую фигуру Кузнеца, который стоял в дверях кухни, комкая в мозолистых руках кепку. – Ну чем еще ты можешь помочь? Ты и так сделал невозможное. Я тебе этого по гроб жизни не забуду. Только… В общем, я не знаю, когда смогу вернуть деньги и смогу ли вообще.

– Это ты брось, – решительно оборвал его Кузнец. – Про это ты даже не заикайся. Все будет как надо, понял? Иначе я даже не знаю… Иначе правда, что Бога нет, вот! А про деньги забудь. Не думай ты про эти бумажки. Сегодня они есть, завтра нет – подумаешь, горе! И вот еще что… Будешь на кладбище – поклонись за меня покойнице.