Андрей Воронин - Груз для Слепого

– Ты, кстати, кто? – спросил Глеб, когда девушка вышла в раздевалку.

И как это она, не глядя, умудрялась определять, оделся посетитель или еще стоит голый?

– Работаю здесь.

– Я понимаю. Банщица? Медсестра?

– Массажистка.

– Хорошая? Только честно. Девушка на мгновение растерялась.

– Ты настоящая массажистка или занимаешься экзотическими видами массажа?

– Настоящая.

– Пока меня здесь не будет, поручаю тебе хорошего человека – Ирину Быстрицкую. Иди и займись делом, скажи, что я прислал.

Понимая, что времени одеваться у него нет, Глеб Сиверов перебросил пальто через руку и выбежал на улицу. Девушка растерянно посмотрела ему вслед.

«Странный какой-то… Сразу видно, что богат, но не коммерсант. Может, бандит? Но взгляд у него абсолютно не бандитский».

И тут девушка вспомнила о том, что ей поручили опеку над женщиной. У нее-то и можно будет кое-что разузнать. Любопытно все же…

Далеко бежать Глебу Сиверову не пришлось. Крапивин подогнал машину к самой бане. От нетерпения полковник даже не закрывал дверцы. Глеб бросил свои вещи на заднее сиденье и устроился рядом с Крапивиным.

– Документы мне с собой брать?

– Какие к черту документы! – ругался полковник, несясь на машине по узкой, расчищенной только для пешеходов дорожке. – Все документы, которые понадобятся – у меня.

– Фальшивые? – спросил Глеб.

– Самые что ни на есть настоящие.

– Значит, все-таки фальшивые..

– Можешь посмотреть, – Крапивин нервно пошарил рукой в недрах своего кожаного портфеля и бросил на колени Сиверову портмоне Глеб извлек из него два паспорта – один российский, второй литовский. С фотографии на Сиверова смотрел мужчина лет тридцати пяти. Темные длинные волосы, прикрывавшие уши, на лбу челка, неприятный взгляд бесцветных глаз.

– Людгардас Дебилюнас, – прочел Глеб Сиверов имя и фамилию. – Чьи это документы?

– Твои.

– Ты что, Крапивин, лучшей фамилии придумать не мог – Дебилюнас?

– Не горячись, Глеб, я тут ничего не придумывал. Документы настоящие, есть такой человек.

– Где он сейчас?

– Был, – просто ответил полковник и, опустив боковое стекло, плюнул на дорогу.

– Его убили?

– Вчера. Вез наркотики, хотели его остановить, а он на газ. Молодой парень в ОМОНе попался, выстрелил – в голову. Но ты не беспокойся, Глеб, о его смерти еще никто не знает. Ему завтра погибнуть придется.

– Ему – то есть, мне? – усмехнулся Сиверов.

– Не передергивай. Он – это он, а ты – это ты.

Меня не путай, для латышской таможни свой пыл сбереги.

– Свой пыл я в бане растратил.

– О деле думай!

Глеб внимательно изучал фотографию.

– Конечно, сходство какое-то есть, но таможенник будет последним идиотом, если пропустит меня по таким документам.

– Скажешь – постригся, а волосы мы тебе покрасим.

– Хорошо, что ты не у негра документы раздобыл. Не люблю морду морилкой покрывать.

Глеб запихнул паспорта в портмоне и бросил его на заднее сиденье – туда, где уже лежали пальто, пара перчаток и кепка.

– Я не виноват, – продолжал оправдываться полковник Крапивин, – это его настоящие имя и фамилия – Людгардас Дебилюнас. Литовец по национальности, перевозчик наркотиков, на него все и спишем.

– Рискуешь, – отозвался Глеб Сиверов.

– Я-то не рискую, Глеб, рискуешь ты.

– Без тебя знаю.

– Думаю, напоминать не стоит, если провалишься, я о тебе понятия не имею. Выручить некому. Как от Христа – все отрекутся, не успеет петух прокукарекать.

– Не богохульствуй.

Глеб жестом остановил Крапивина, и откинув голову на высокую спинку сиденья, прикрыл глаза.

– Не тарахти, Крапивин. Хочу немного подумать, прикинуть, что и к чему.

– Я уже весь план продумал, – хотел настоять на продолжении разговора полковник.

– Не торопись. План твой я в мельчайших деталях представляю. И знаю, нет в нем какой-нибудь спасительной для твоего ведомства изюминки.

– Обижаешь, – отозвался полковник.

– Все, что продумано в деталях, Крапивин, и яйца выеденного не стоит. А маленький запасной вариантик, о котором ненароком и забыть можно, обязательно потом пригодится, станет главным сценарием.

– Все, молчу.

– Если молчишь, то не разговаривай, – поддел полковника Глеб и задумался о том, как ему лучше всего провернуть операцию – с меньшими нервами для себя, изобретательно и почти без риска для дела.

Уже оказавшись вместе с Крапивиным в самолете, Глеб Сиверов решил не напрягать свой ум – лучше всего положиться на счастливое озарение. Он задремал и проснулся, когда АН-24 заходил на посадку. Псков встретил их лунной морозной ночью. Тут и следа не было от оттепели, царившей в Москве. Всего каких-то два градуса разницы в температуре, а уже искрится снег. Самолет замер, стюардесса не спешила объявить пассажирам выход.