Андрей Воронин - Игра без козырей

– Хлопот потом не оберешься, когда всплывет. Но это уже не мои проблемы. Твои ребята ничего не видели? – с надеждой в голосе поинтересовался Рыбчинский.

Смирнов качнул головой:

– Рад бы помочь, да не могу – нечем. Мои, если бы видели, сказали бы, за место держатся.

– Еще бы!

Смирнов знал, что бумаги в полном порядке. Рыбчинскому самому неинтересно подставляться на пограничном контроле. Для порядка он обошел все фуры, проверил пломбы. Одна показалась подозрительной, вроде плохо читались буквы, посветил зажигалкой.

– Порядок.

– Я проверял.

– До встречи. Счастливой дороги.

– Я поеду спать, – мотнул головой Рыбчинский, забираясь в «Вольво» на заднее сиденье.

Он сел, широко раскинув руки и раздвинув ноги. «Напиться, – подумал Рыбчинский, – единственное спасение – напиться. Сучку уже точно не найдут, не станешь же спускать озеро. А всплывет, и хрен с ней! Ее никто не знает, никто не видел, а те, кто ее видел, под землей, ничего не скажут. Надо в гости к начальнику полиции заехать, загодя его задобрить, давненько я ему ничего не дарил. Научу дочь, чтобы она его четырнадцатилетнему сыну мотоцикл на праздник подарила. Вроде не взятка, но начальник расчувствуется. Он-то не дурак, мужик с хваткой, лишних проблем мне никогда не создавал».

Рыбчинский всегда волновался, когда фуры покидали Белосток. Шутка ли – такие деньги уходили за границу!

«Если бы Смирнов знал, что он везет, что охраняет, – подумал Рыбчинский, – руки бы у него тряслись больше, чем у меня, и зубы стучали бы. Пропади хоть одна фура с товаром, мне головы не сносить, ему тоже. Слабое утешение», – усмехнулся он, закуривая сигарету.

Водитель косился в зеркальце заднего вида, пытаясь понять, какое настроение у босса. Пока Бог миловал, Рыбчинский был погружен в собственные мысли и о шофере не вспоминал, подсчитывая деньги, которые обломятся ему после того, как фуры прибудут в Москву.

«Мотоцикл – сущие копейки, трата, о которой будешь помнить десять минут, такая же никчемная, как жизнь курвы, решившей выбраться из подвала в мешке для трупа. А если бы ее в яму бросили и живьем засыпали? Да, страшная смерть, – Рыбчинский даже поежился, вспомнив, что многие его знакомые, занимающиеся нелегальным бизнесом под прикрытием русских бандитов, именно так закончили свою жизнь. Рыбчинский знал, что такой конец ожидает всякого, кто пойдет против течения. А течения бывают встречные, и черт его знает, в какое надо броситься. – Еще полгода, максимум год – и сваливаю. Уеду в Англию, там даже Салмана Ружди мусульмане достать не могут. Хорошая страна, порядок, не то, что у нас. Хотя таких денег в Англии теперь не сколотишь, только поблизости от границы, либо на нашей стороне, либо на белорусской. Всех граница кормит. Хотя, казалось бы, что она такое? Воображаемая линия, которая отделяет воображаемые права одного народа от воображаемых прав другого. И здесь и там один и тот же народ, и деньги у всех одинаковые – доллары и марочки. Напиться! Только напиться! – и Рыбчинский запретил себе думать о беглянке. Он принялся представлять себе, какой дом купит, перебравшись в Англию. – Дом должен быть небольшой, метров четыреста, но с огромным участком. Большая лужайка, старые деревья… – Рыбчинский бывал в Англии уже раз семь. Страна ему очень понравилась, тихая, спокойная. – Англичане – люди идеальные, в чужие дела свой нос не суют, можно прожить двадцать лет и каждый день раскланиваться с соседом, но не знать, как его зовут. Приеду, обживусь, и дети будут пристроены в хорошей стране. А если захотят на родину вернуться, что ж, их право. Дам денег, пусть свое легальное дело открывают».

Рыбчинский напрягся, увидев, как свет фар выхватил девушку, шагающую по обочине.

– Стой! – крикнул он водителю. Тот резко затормозил, завизжали тормоза. Девушка в испуге соскочила с дороги.

– Стой! – закричал Рыбчинский. Девушка обернулась. Сильно накрашенные глаза и длинные светлые волосы. Даже в свете фар была видна яркая помада.

– Извини, – пробормотал Рыбчинский, – обознался.

– Может, и я на что сгожусь?

– Настроения нет. Если хочешь, до города подвезу.

– Не хочу, – девушка с опаской посмотрела на машину с тонированными стеклами. – Сейчас мой кавалер на мотоцикле будет ехать, – соврала любительница ночных прогулок, – он в Белосток и подвезет.

– Как хочешь, – махнул рукой Рыбчинский. А Смирнов тем временем раздумывал, как бы оторваться от колонны и, избавившись на некоторое время от водителя и охранника, выпустить Машу.