Андрей Воронин - Оружие для Слепого

– Понял, понял к чему этот сон!

«Какой же я дурак! Вот уже две недели, как за делами у меня не было женщины. Залезть на бабу – вот удовольствие, которое мне еще доступно. Пока мне не сделали операцию, надо потрахаться от души, а то потом – швы… Завтра я уезжаю, а сегодня…» – Меньшов поставил телефон на колени и задумался.

Выбор был небогатый – встречался он лишь с одной женщиной, хотя иногда для разнообразия прибегал и к услугам представительниц древнейшей профессии.

В общем-то, идеальным вариантом для него сейчас было бы пригласить проститутку, но их Николай никогда не вызывал по телефону, всегда выбирал сам на улице, стараясь найти девушку, которую не пасли сутенеры. К чему давать наводку на свою квартиру? Да и нарваться можно: подсыплют тебе клофелина и обчистят. А деньги Меньшов всегда держал дома.

«Нет, придется звонить Кате», – решил Николай.

Этот вариант подходил ему. Еще не было случая, чтобы Катя отказала. Особой красотой эта двадцатипятилетняя особа не блистала, да и в постели была не слишком искусна, но ей Николай доверял. Жила она не одна, а с матерью и отлично понимала разницу между сексом и любовью. Секс – физиология, любовь – чувства. С Николаем ее связывал секс, поэтому они доставляли друг другу максимум удовольствия при минимуме взаимных претензий.

– Катю, пожалуйста, – бросил Меньшов в трубку, когда ему ответила мать его подруги. – Катя? Привет.

Встретиться сегодня не хочешь?

«Встретиться» Николай предлагал всегда у себя и только с одной целью, поэтому Катя ни о чем не спрашивая, коротко бросила:

– Можно. Когда?

– Приезжай прямо сейчас. Бери такси, я заплачу.

– Что-нибудь привезти?

– Себя, – хохотнул Николай и повесил трубку.

Разговор был таким же коротким, как и их обычные встречи.

«Да уж, сегодня надо постараться удовлетворить себя наперед», – подумал Меньшов.

К встрече он особенно не готовился – какое угощение, если у человека язва? Не молоко же вдвоем пить?

Он сразу же разложил диван, постелил свежую простыню, даже не стал заправлять одеяло в пододеяльник.

Когда занимаешься быстрым сексом, не мерзнешь, а разлеживаться после он не собирался. Катя была хороша еще и тем, что после близости всегда вспоминала о том, что у нее есть ребенок и спешила домой.

Сумку с оружием, документами и одеждой Николай убрал с глаз в платяной шкаф. О своем отъезде он решил подруге не говорить.

Такси вещь хорошая – если спешишь и денег не жалко. Через двадцать минут Меньшов уже открывал Кате дверь. Одета она была очень скромно, никакого намека па фривольность. Таких женщин мужчины на улице обычно не замечают. Никто и головы не повернет, когда она пройдет мимо: платок повязан так, что из-под него виден только овал лица, серый плащ, почти мужской по покрою – лишь маленькие вытачки, да застежка на левую сторону – скрадывает фигуру.

– Бледный ты какой-то, – вместо приветствия сказала Катя, раздеваясь.

Когда платок сполз на плечи, она тряхнула головой, попытавшись распушить недавно мытые, но довольно редкие волосы.

– Это я просто не выспался, – Меньшов принял плащ, повесил его на вешалку.

Катя присела на стул, сняла обувь, привычно открыла дверцу тумбочки и извлекла пару стоптанных тапочек. Зайдя в комнату, она улыбнулась:

– Ты и постель уже расстелил. Не посидим, что ли?

– Хочешь – посидим, – согласился Николай и отвернул край простыни, предлагая Кате садиться.

Его взгляд уже ощупывал женскую фигуру, широковатые бедра, довольно большую грудь, заметную даже под толстым свитером.

– Мы словно перед дальней дорогой, – сказала Катя, – сели на минутку и молчим. Дорога будет дальней или не очень?

– Как получится, – пожал плечами Меньшов и притянул ее к себе.

Руки, привыкшие нажимать на курок, затягивать рояльную струну на шее жертвы, не очень умело стащили с женщины свитер. Захрустела застежка-молния на юбке.

– Я сама, – Катя отстранила Николая.

Они раздевались, глядя друг на друга, словно каждый боялся оказаться голым раньше. Она сняла юбку, он джинсы. Катя снимала теплые колготки, а Меньшов в это время стягивал носки.

Наконец женщина осталась в одном белье, мужчина в трусах.

– Ложись.

– Ты же знаешь, я не люблю, когда на меня смотрят.

Они забрались вдвоем под простыню, холодную и, как казалось, немного влажную. Только после этого разделись окончательно. Катя аккуратно уложила белье на книгах на низко повешенной прикроватной полке, закрыла глаза. Николай положил руки ей на грудь.