Андрей Воронин - Оружие для Слепого

Так вот, она видела, как из подъезда баба выбегала.

– Ну и что? Мало ли что за баба, ты бы тоже убегал, если бы стреляли.

– А баба была беременная, вот с таким брюхом.

– В маразме твоя бабуля, у нее крыша давным-давно поехала в натуре. Что, Кленова, по-твоему, беременная баба пристрелила?

– А почему бы и нет? На курок-то нажать силы немного надо.

Пацаны громко рассмеялись. Они говорили о смерти соседа так, словно обсуждали виденный фильм.

– Бля, жалко меня не было, я бы точно во всем разобрался.

– Ладно, слушай, Колька, пошли ко мне, видак посмотрим. У меня такая кассета есть, папаша принес, ему какой-то друг на работе дал, так там трахаются два часа, а когда не трахаются, то стреляют.

– Пошли.

Дверь открылась, и двое парнишек с рюкзаками на плечах нос к носу столкнулись с Николаем Меньшовым. Они даже посторонились, уступая ему дорогу, такой он был большой и высокий.

В общем, Меньшов получил информацию из двух источников, и в его голове сложилась картина. Теперь он знал не только кого вчера вечером задавил рояльной струной, но и знал за что: убил он такого же киллера, каким был сам. И те деньги, которые он прихватил из комода, скорее всего, были авансом за убийство Кленова. У него не было ни жалости к убитой им Жильцовой, ни сожаления. Желудок опять начал болеть, а это для Николая сейчас куда было важнее, чем все покойники на свете. Он прекрасно понимал: упади сейчас бомба на город, на какой-нибудь детский сад, детский дом, он нисколько не расстроится. Ведь когда сам страдаешь и чувствуешь себя на волоске от смерти, чужие трагедии не волнуют.

«Если Кленов и Жильцова убиты, значит, они этого заслужили. Каждый делает свою судьбу сам. А мне надо срочно сваливать из Москвы. Завтра же на самолет, а может лучше на поезд… В самолете с язвой может стать плохо, лучше поеду поездом, так надежнее. Только сначала надо получить деньги».

И уже выбравшись со двора, уже садясь в свою машину, он подумал, что прямо сейчас надо позвонить и договориться о встрече на завтра. Тут же, в машине, он хотел выпить таблетки, чтобы заглушить боль, которая становилась все острее и заставляла колени подниматься к подбородку. Но тут же вспомнил, что последние израсходовал в квартире Баратынских.

Когда явился муж, Софья Сигизмундовна зажгла в прихожей свет и с гордым видом ткнула указательным пальцем в плинтус.

– Смотри!

Муж остановился, не успев даже кепку снять, и посмотрел на аккуратно сделанную колодку.

– Не понял, – негромко произнес он, – связист приходил?

– Вот, сделал.

– Замечательно, – пробормотал Павел Павлович, и ему стало стыдно, что это не он отремонтировал телефонный разъем. – Ты что вызвала его. Софа?

– Нет, – улыбнулась женщина, – он сам пришел, словно по мановению волшебной палочки. Коробку в подъезде проверял… Знаешь, такой хороший парень, деньги отказался взять и даже чаю не попил.

– Удивительно! Все эти работяги – такие хапуги, за так даже гвоздь не забьют.

– Не все плохие, есть и хорошие люди. Этот, наверное, был исключением, подтверждающим правило, – назидательно произнесла Софья Сигизмундовна.

Темно-зеленый «Шевроле» мчался в сторону Шереметьево. За рулем автомобиля сидел широкоплечий мужчина с подстриженными коротким ежиком седыми волосами. Сзади удобно расположился Витаутас Гидравичюс, его портфель стоял рядом. Сейчас на нем уже не было стеганой куртки, неприметной кепки, а очки в тонкой оправе лежали в футляре. На сей раз владелец кожаного портфеля был одет респектабельно.

Автомобиль остановился неподалеку от входа.

– Я тебе позвоню и сообщу, когда вернусь в Москву. Машину загонишь в гараж, – подхватив портфель, бросил Гидравичюс.

– Хорошо.

– Думаю, что раньше, чем через неделю, я не появлюсь.

Уже подходя к терминалу Гидравичюс осмотрелся.

Вместо стеганки па нем теперь была черная куртка, добротная, дорогая, с эмблемой, указывающей на принадлежность к престижному спортивному клубу.

Эмблема была вышита слева на груди шелком почти в тон к сукну куртки. Вещей, кроме кожаного портфеля, у него не было. Он тут же увидел того, кого искал: с правой стороны, у входа, стоял Николай Меньшов в джинсовой куртке, ветер трепал его светлые волосы.

Даже не поприветствовав друг друга, они вместе вошли в терминал и остановились у стойки бара.

– Ну, что скажешь?

Из телефонного сообщения Гидравичюс уже знал, что Виктор Павлович Кленов позавчера в девятнадцать ноль-ноль был убит, и теперь оставаться в Москве ему уже не имело смысла.