Андрей Воронин - Повелитель бурь

Становой кивнул с понимающим видом. Согласно его записям, рязанский инженер Корнеев и московский архитектор Быстрицкая были людьми семейными и наверняка не хотели огласки своего курортного романа.

— Можете не беспокоиться, — сказал спасатель. — Копаться в чужом белье — не мое дело.

Еще раз сверкнув на прощание белозубой улыбкой, он ушел, занявшись очередной группой отдыхающих. Глеб с большим сожалением бросил на мокрую землю обугленный фильтр сигареты, проводил Станового взглядом и взял с кирпича свою миску. Каша в ней остыла, между темными крупинками неприятно белел затвердевший жир. Сиверов поковырял это месиво ложкой и отставил тарелку. Аппетит у него почему-то пропал. Ему казалось, что Становой затеял это уточнение списков исключительно ради того, чтобы еще раз поговорить с ним. Командир спасателей явно положил на инженера Корнеева глаз, и это было плохо.

— Что ты затеял? — спросила Ирина.

Она тоже смотрела вслед Становому. Глеб подавил вздох. До сих пор Ирина воздерживалась от вопросов. Он понимал, чего ей это стоило, и тот факт, что она все-таки не удержалась, спросила, говорил лишь о ее усталости.

— Красивый мужик, правда? — сказал он, имея в виду Станового. — Мне даже немного завидно.

Ирина слегка нахмурилась — ей было не до шуток.

— Между прочим, — сказала она, — в такой вот ситуации даже инженер из Рязани постарался бы проводить женщину до дома. Впрочем, чему тут удивляться? Рязань, как ни крути, провинция. Там еще сохранились патриархальные нравы. А у нас, в столице, современный стиль — попользовался и выбросил.

Глеб виновато закряхтел. Тон у Ирины был иронический, но голос слегка дрожал: она все понимала, но усталость и испуг брали свое, и справиться с обидой ей было трудновато.

— Прости, — сказал он. — Это не моя прихоть. Так надо, понимаешь?

— Понимаю, — сказала Ирина.

Это прозвучало тускло и бесцветно. Она все-таки обиделась — видимо, ждала от Глеба совсем других слов.

— Часто слышим мы упреки от родных, что работаем почти без выходных, — печально процитировал он, но Ирина не улыбнулась.

— Ты самоуверенный тип, инженер Корнеев, — глядя на свинцовое море, сказала она. — Не боишься, что когда-нибудь мне все это надоест? Вернешься из очередной командировки, а дома — прямо как в анекдоте…

— Не боюсь, — солгал Глеб.

Из-за угла, поблескивая мокрыми стеклами, показался автобус. Толпа на площади беспокойно зашевелилась, заворочалась. Под лобовым стеклом «икаруса» виднелась табличка с торопливо выведенной крупными кривоватыми буквами надписью: «Москва». Писавший явно не был профессиональным художником-оформителем, да и сама табличка здорово смахивала на боковину картонного ящика, довольно неаккуратно обрезанную карманным ножом. Ирина встала.

— Что ж, храбрый инженер, давай прощаться.

— Сразу же позвони Потапчуку, — напомнил Глеб. — Номер не забыла?

Ирина повторила номер, Слепой кивнул — все было правильно. За первым автобусом на площадь въехали еще два. Толпа всколыхнулась, стало шумно. Ирина вымученно улыбнулась.

— Жалко, что ты не инженер, — сказала она.

— Жалко, — согласился Глеб.

Генерал добрался до места на такси. Таксист заломил такую цену, что его наглости позавидовали бы даже московские коллеги. Федор Филиппович поначалу слегка растерялся от такого нахальства, но потом решил, что его генеральский бюджет как-нибудь это выдержит. Он немного поторговался для вида — просто для того, чтобы не привлекать к себе внимания. Названная таксистом сумма была непомерной, и безропотно согласиться на нее означало бы оставить в памяти таксиста глубокую зарубку — дескать, подвозил солидного дядю из Москвы, который так торопился к месту недавнего стихийного бедствия, что ему было наплевать на деньги.

Всю дорогу таксист без умолку болтал языком, ведя машину по горным серпантинам с беспечной лихостью человека, на сто процентов уверенного, что его судьба целиком зависит от Божией воли, и ни от чего более.

Генерал Потапчук, не испытывавший такой уверенности, за время пути пережил массу острых ощущений. С учетом его возраста и состояния здоровья это было столь же любопытно, сколь и небезопасно, и он вздохнул с облегчением, когда потрепанная черная «Волга» с шашечками на борту въехала, наконец, в город и остановилась в двух кварталах от почтамта.

Генерал расплатился с разбитным водителем, пожелал ему счастливого пути и выбрался из машины. В крови все еще гулял адреналин. Федор Филиппович с облегчением проводил взглядом тарахтящее неисправным глушителем такси, посмотрел на часы и не спеша двинулся к месту встречи.