Андрей Воронин - Пророк

Водку покупали не по одной-две бутылки, а сразу рюкзаками или ящиком, забывая о выстраданной не одним поколением русских людей мудрости: «Сколько водки ни бери, все равно в магазин два раза бегать».

Выхватывали из ящика бутылки так, словно это были гранаты, а враг находился так близко, что вот-вот небритые рожи появятся над бруствером окопа и с криком «Аллах акбар!» посыплются на головы спецназовцев. Пробки сдирали зубами быстро и резко, словно от этого зависит жизнь, – так выдергивают чеку из гранаты:

– Быстрее, что резину тянешь! Возишься, как на пляже!

Водку пили из горла, закусывали огурцами и колбасой.

Пьянели спецназовцы медленно, больно уж напряжена была нервная система. И местным казалось, что прошедших огонь и воду мужиков даже водка не берет. Но водка свое дело сделала, стресс сняла. На третий день мужики остепенились и улыбались уже не озлобленно, хотя глаза еще оставались холодными, словно спецназовцы продолжали смотреть на мир сквозь узкую амбразуру бетонного бункера на блокпосту.

На третий день большие компании стали распадаться на группы по интересам, некоторых бойцов выдергивали жены, пришедшие к месту пьянки с сопливыми детьми. И батя вынужден был возвращаться в семью. Дети рассматривали медали, пытаясь дознаться, за что же дали такую красоту, а батя нахлобучивал на лоб старшему свой спецназовский берет и говорил: «За дело, сынок, дали. Когда подрастешь, все сам узнаешь».

На четвертый день после возвращения в Ельск неженатые сержанты Куницын и Сапожников, оставшись вдвоем, толком не могли вспомнить, где они провели эти три дня, где ночевали, с кем дрались и сколько выпили. Всплывали лишь обрывки событий и интерьеров, в которых «употребляли»: то чья-то плохо освещенная кухня, то стройка, то балкон, с которого Сапожников норовил спрыгнуть, а когда ему друзья-товарищи не позволили совершить подвиг, он, расстегнув ширинку, принялся мочиться прямо на машины, стоящие во дворе. Восстанавливая хронологию событий по обрывочным воспоминаниям, Куницын и Сапожников то умилялись, то им становилось жутко стыдно. Но у кого именно просить прощения, они не могли решить, поэтому, посовещавшись, тяжко поворочав языками, поплавав в холодной реке, поныряв, погонявшись друг за другом, они вылезли на берег без определенных планов на ближайшее будущее.

– Если бы я без тебя там был, то сдох бы, зуб даю.

– И я без тебя сдох бы. Казалось, рукой пошевелить уже не могу.

– Да, раньше мы с тобой, Пашка, так не квасили. Стыдно… Хорошо хоть, мама не видела.

– И моя меня не видела. Ну, да ладно, домой поедем в понедельник, скажем, что командир нас из части не отпускал.

Жили они оба в городском поселке при кирпичном заводе и лесопилке в тридцати километрах от Ельска.

– Сколько денег осталось?

– Я боюсь в карман заглядывать, а вдруг там ничего нет?

– Есть, – сказал сержант Сапожников, – у тебя карманы торчат, как грудь у девки.

– Может, я туда мятую газету засунул? – Куницын принялся опасливо щупать карман. Тот отозвался характерным хрустом. – Нет – деньги!

– И это все мои? – глядя на мятые, скомканные купюры, бурчал Сапожников. – За что же мы с тобой тогда пили?

В это время его приятель Павел Куницын вытряхивал из всех карманов своей одежды купюры на траву. Денег было еще много.

– Фу ты, – сказал Павел Куницын, – даже от сердца отлегло! И половины не пропил.

– Я тоже.

С не просохших после купания волос вода капала на деньги. Сапожников их прессовал, сперва разглаживая каждую купюру на колене, а затем прихлопывая одну к другой. Это занятие ему нравилось, и занимался он им минут десять.

– Резко останавливаться в питье нельзя, для здоровья вредно.

– Точно, надо постепенно сбавлять обороты.

– Давай по-культурному продолжим, слышь, Паша? Чтобы наутро стыдно не было, – рассовывая крупные и мелкие купюры по разным карманам, сказал сержант Сапожников.

– По-культурному это как? С музыкой, что ли?

– Можно и без музыки, но чтобы за столиком сидеть и вилкой, а не ножом тушенку ковырять.

– Оно, конечно, можно, – мечтательно произнес Куницын, – с минералочкой, с холодным пивком и не из горла пить.

– В гости пойдем или в ресторан?

– В гости – нет, – сказал Павел Куницын, – в гостях нажремся – сто пудов. Опять воспоминания пойдут, вопросы, хрень всякая…

Наговорим лишнего, мне не хочется, чтобы посторонние узнали, что мы в Чечне натворили. Хватило разбирательств на месте, благо, майор Грушин нас выгородил. Лучше пойдем на люди, на миру и смерть красна. Займем столик в углу, нас как героев обслужат по первому разряду.