Андрей Воронин - Слепой в шаге от смерти

«Эти не подведут. Они у меня тоже на крючке, в случае чего, сдам с потрохами. Хотя, что толку их сдавать, они и так никуда не дернутся, у них руки в крови по самые плечи».

В половине шестого Эдуард Вяткин, смертельно уставший, приехал к себе домой с презентации. Машину бросил у подъезда и с двумя кофрами на плечах, тяжело груженый, двинулся домой. Он поднялся на седьмой этаж, отпер дверь, кофры поставил на длинную скамью, туда же бросил одежду.

«Перекусим и за дело».

Вяткин включил автоответчик. За время его отсутствия записалось несколько звонков, но все они были неважные, и Эдуард лишь скривился.

Глаза фотографа поблескивали, от усталости его покачивало.

"Чай, чай.., крепкий чай – вот что меня спасет.

И парочку таблеток для возбуждения".

Пока чайник закипал, он уже успел сделать себе два огромных бутерброда: один – с ветчиной, второй – с холодной телятиной. Быстро их съел, запивая горячим крепким чаем, затем проглотил таблетку и через десять минут почувствовал прилив бодрости. Глаза уже не блестели болезненно и воспаленно. Эдуард включил музыку и направился в фотолабораторию. Самое главное – это пленки, те, которые хранились на дне кофра. Он быстро их проявил, а пока пленки сохли, выпил еще чашку чая. Затем начал просматривать негативы.

«Отпечатаю все, чего бумагу жалеть! Пусть Бутаков сам выбирает».

Квартира у Эдуарда Вяткина была трехкомнатная. Маленькую комнату занимала фотолаборатория, оснащенная так, что мог позавидовать любой фотограф. Лаборатория была самой современной, и стоило все это огромных денег. Но она себя окупала, и окупала сторицей.

Вяткин не бедствовал. Жил он, естественно, не только на те деньги, которые платил ему Бутаков:

Эдуард неплохо подрабатывал в журналах и во всевозможных бульварных газетенках. Там, правда, платили ему не так уж много, но зато к качеству особо не придирались.

«Ничего себе! – Эдуард восхищенно присвистнул, облизывая пересохшие губы, когда один за другим начали появляться отпечатки. – Ну дает, ну молодец! – снимки были не просто хорошими, а замечательными, мужчина на фотографиях получился прекрасно. – За такие снимки у Бутакова можно и премию сорвать».

Хотя Григорий Германович, и Вяткин знал это, за хорошую работу всегда и сам расплачивался соответственно. В скупости или недальновидности обвинить его было невозможно: платил Бутаков всегда щедро, как бы даже вперед, на перспективу.

Зазвонил телефон. Вяткин стряхнул пепел с рукава и потянулся к трубке.

– Алло, – устало сказал он в микрофон.

– Ну что, работа сделана? – раздался знакомый голос.

Поскольку с ним не поздоровались, Эдуард решил ответить взаимностью и сразу перешел к делу:

– Через полчаса или, точнее, минут через сорок снимки будут сухие.

– Можно приехать забрать?

– Да, можно. Но лучше завтра. Я очень устал, хочу отдохнуть.

– Завтра, между прочим, уже давно наступило, – заметил Кириллов, а это был именно он, и добавил:

– Так что, скоро будем.

– Завтра – это днем, я имею в виду.

– Нет, не получится. Мы тоже, Эдуард, люди подневольные, нам велели сейчас забрать.

– Ну, тогда приезжайте. А «это самое» привезете?

– Привезем.

– В таком случае, я тем более не в претензии, – Вяткин приободрился, положил трубку и занялся просушиванием фотографий.

Он ходил по комнате, пил чай, курил, потирал руку об руку, наблюдал за тем, как медленно прокручивается барабан глянцевателя. Дело было сделано, можно сказать, деньги уже в кармане. А как потратить их, Эдуард уже придумал.

Снимки высохли. Он сложил их в две аккуратные стопки, рассовал по конвертам. Затем долго возился с негативами, прекрасно зная, что Бутаков и его люди всегда требуют не только снимки, но и негативы к ним.

– Хитрые, не оставляют следов! – запаивая в пластик негативы, бормотал фотограф, – захотел бы, мог бы дубликаты сделать, но.., лень.

В дверь позвонили. Вяткин включил свет в лаборатории и неторопливо двинулся к входной двери. Он заглянул в глазок. Лев Кириллов улыбался. Эдуард повернул ключ, отодвинул стальную щеколду из нержавейки и впустил гостя. Гость оказался не один.

– Доброе утро, – усмехаясь, сказал Кириллов и протянул руку.

– Мокрая, – объяснил Вяткин.

Кириллов потряс руку фотографа за запястье.

Аналогичным образом поздоровался и Аркадий Груздов.

– Ну, что, работа сделана?

– Сделана, – подтвердил Эдуард, поглядывая на дипломат в руках Груздова.

– Дай посмотреть.