Андрей Воронин - Слепой в шаге от смерти

– Он уже готов, – сказал Груздов.

– Проверь.

– Пульса нет.

– Тогда пошли.

Напоследок Кириллов еще раз приложил пальцы к артерии Вяткина, подержал и удовлетворенно кивнул головой.

– По-моему, ему кранты, действует через семь минут. Так что, уже подействовало. Уходим.

И они, не спеша, словно уходили на работу, вышли из квартиры, захлопнули дверь. Замок щелкнул. Дождавшись, когда кабина лифта поднимется, Аркадий Груздов и Лев Кириллов вошли в лифт.

Эмма Савина благополучно добралась до Комсомольского проспекта. Правда, один раз гаишник остановил ее, но, увидев за рулем молодую красивую женщину, да еще улыбающуюся, махнул рукой, дескать, поезжайте, не задерживайте движение.

Эмма заехала во двор, затем взяла в руки пакет с аппаратурой, лежащий на переднем сиденье, и взглянула в стекло. Из подъезда Эдуарда выходили Кириллов и Груздов, о чем-то оживленно переговариваясь. Она их узнала сразу, слишком приметные были мужчины, крупные, широкоплечие, да и держались всегда уверенно. Савина уже потянула ручку на себя, но что-то заставило ее остановиться. Она вжала голову в плечи и пригнулась к баранке.

«Черт с ними! Зачем нам сталкиваться? Еще начнут расспрашивать, зачем я приехала к Вяткину, и у него могут возникнуть неприятности. Ведь он оставил аппаратуру, сам не забрал. Эдик, хоть и гомик, но парень невредный. Пусть уйдут».

Эмма видела, как Кириллов и Груздов сели в черный джип, припаркованный в дальнем углу двора возле детской беседки, как джип выехал, сдав назад, развернулся, а затем быстро покинул двор.

Номер у машины был заляпан грязью, причем до такой степени, что, если и захочешь, вряд ли сумеешь прочитать на ходу цифры и буквы.

Эмма задумалась, ею овладели тревожные предчувствия.

«Какого черта они приезжали к Вяткину? А может, забрали снимки?» – в своих догадках она была недалека от истины.

Савина выбралась из машины, вынула пакеты, затем вошла в подъезд и вызвала лифт, двери которого открылись тотчас. На ее звонок не последовало никакой реакции.

«Может, в лаборатории сидит, или в ванне?»

Эмма долго копалась, отыскивая ключи от квартиры фотографа. Они оказались на дне сумки среди тюбиков помады.

«Ну вот, наконец-то!»

Ключ вошел в замочную скважину, легко повернулся, и Савина, нажав на ручку, толкнула дверь.

В квартире царила тишина, слышно было, как где-то в ванной падают крупные капли.

– Эдуард! Эдуард! – негромко окликнула Эмма.

Никто не отозвался.

– Ты где, в лаборатории, что ли?

Но войдя в большую комнату, Эмма замерла.

Вяткин сидел в кресле с поникшей головой, темные пряди волос свисали на глаза.

– Эй, Эдуард!

Она тронула фотографа за плечо и тут же увидела жгут на полу у кресла, а на столике ампулу и шприц.

– Ты что, колоться начал? – Эмма потрясла Эдуарда. – Перестарался, наверное? – безжизненное тело качнулось, голова запрокинулась.

На Савину смотрели пустые остекленевшие глаза. До Эммы дошло, что фотограф мертв. И тут же она вспомнила, кто только что выходил из подъезда.

«Сволочи! Мерзавцы!» – Эмма засуетилась, дернулась, зацепила коленом журнальный столик, шприц и ампула оказались на полу, ампула разбилась.

– Что делать? Что делать? – бормотала Эмма, все еще продолжая сжимать в одной руке ключи, а в другой – два целлофановых пакета с аппаратурой.

Как она оказалась на улице, как села в машину, видел ли ее кто-нибудь, когда она покидала подъезд, – этого Эмма не помнила. Ее парализовал страх – липкий, жуткий, холодный. Она дрожала, зубы стучали, выбивая чечетку, руки тряслись, колени подкашивались.

Савина бросила на переднее сиденье машины целлофановый пакет и сама влезла следом. Затем она закрыла и заблокировала дверь, словно это могло ее от чего-нибудь спасти. Уже в машине Эмма понемногу пришла в себя.

«Что же это такое? За что они его? Что им сделал Эдик? Такой хороший человек, безобидный гомик…»

Эмма знала, что Эдуард никогда не баловался наркотиками, у него на это просто-напросто не оставалось времени, он постоянно был в работе. То там съемки, то тут, то один срочный заказ, то другой.

– Они его убили… Убили, потому что ему что-то известно! – решила Эмма. – У них были такие зверские рожи, когда они выходили от него! – бормотала она, словно в бреду.

И тут, как молния среди ясного неба, ее поразила догадка.

«Все это неспроста, и следующей жертвой могу оказаться я. Но за что? Почему? Да, я переспала с генералом, но ведь об этом просил сам Бутаков. Я сделала лишь то, о чем он просил, я ни в чем не виновата. Просто выполнила свою работу…»