Андрей Воронин - Слепой в шаге от смерти

– Мерзавец! Негодяй! Подонок! – бормотала Эмма, и от этого ей становилось немного легче.

Раздался звонок. Все уже было убрано, осталось лишь вымыть чашку и кофейник. Эмма подошла к двери, сбросила цепочку. Она даже не глядела в глазок, знала, что пришел Эдуард Вяткин.

Фотограф был возбужден, румян, пыхтел, как игрушечный паровоз:

– Ну, что, все в порядке? Вижу, вижу, все в порядке. Полный ажур.

– И по каким признакам ты это видишь, Эдуард?

– Глаза у тебя, как две пустых чашки, видно, что выложилась, пусто внутри.

– Да, пусто… – грустно улыбнулась Эмма. – Но тебе этого не понять.

– Конечно – не понять, у мужчин и у женщин физиология разная.

– Ты помолчать можешь?

– Не всегда.

– Я мразь, но и ты не лучше.

– Если тебе от этого легче, – пожалуйста, можешь думать и так, хотя я предпочитаю уважать и себя, и тех, с кем работаю. Слушай, родная, тут вот какое дело. Мне сейчас сбросили на пейджер, что меня ждут в ночном клубе. Там состоится презентация, соберется очень много важных людей, дорогих, так сказать, гостей. Я все эти камеры с собой взять не могу.

– Как не можешь?

– Не могу, и все. Там служба безопасности, проверка, не хочу светиться со специальной аппаратурой. Я только пленки заберу.

– А как же аппаратура? – все еще не поняла Эмма.

– Думаю, ты адрес не забыла?

– Нет, – Эмма уже начала догадываться, – не забыла.

– Привези, пожалуйста, я в долгу не останусь.

– Что с тобой, Эдик, поделаешь, вечно у тебя какие-то проблемы. Опять своих потаскух снимать едешь?

– Ты же знаешь, я не выбираю, кого снимать: за что платят, то и сниму. Скажут снимать свиней на ферме – поеду снимать свиней, только если заплатят зеленью. Так привезешь?

– Подумаю.

– Я же тебя выручал.

– Привезу.

– Только просьба к тебе, Эмма: пожалуйста, осторожнее, аппаратура больших денег стоит, такую сейчас достать – головная боль, грыжу наживешь.

– Хорошо хоть не очень тяжелая, а то посмотришь, как фотографы маются – треноги всякие, лампы, сменные объективы…

– И пультик не забудь, это и для тебя палочка-выручалочка, да и для меня тоже.

– Не забуду.

Эдуард довольно ловко взгромоздился на два табурета и быстро извлек пленку сначала из одного аппарата, затем из другого. Он тщательно, словно драгоценность, упаковал маленькие кассеты, спрятав их на дно кофра.

– Вид у тебя какой-то неважный, подруга, не нравишься ты мне.

– Я и себе не нравлюсь, Эдик. А ты, смотрю, пышешь здоровьем, радостью, небось, не пьешь, не куришь и с женщинами…

– С женщинами – нет, ты же, Эмма, знаешь, у меня другая ориентация.

– Опять по мальчикам ходишь?

– Зачем, мальчики ко мне подъезжают.

– Когда привезти аппаратуру?

– Я вернусь со съемок часов в пять, кое-что сразу же напечатаю. Спать не буду, так что, если сможешь, приезжай пораньше.

– Ну, не знаю…

– Постарайся, Эмма, эти приспособления могут понадобиться.

– А если тебя еще куда-нибудь вызовут?

– Дорогуша, вот тебе ключи от моей квартиры.

Откроешь и в шкаф спрячешь.

– Ладно, договорились. Кофе выпьешь?

– Какой к черту кофе, меня уже полчаса ждут!

– Куда хоть едешь?

– В один ночной клуб на Тверской.

– Успехов.

С аппаратурой возиться пришлось недолго. Эмма тщательно запаковала две камеры и крепления, спрятав все в целлофановый пакет.

"Ну, что, теперь можно и уходить, – она посмотрела на букет цветов в вазе и несколько мгновений размышляла:

– Забрать, что ли?"

Вызвала такси. Машина приехала невероятно быстро, словно стояла где-то на перекрестке в десяти шагах. Эмма села на заднее сиденье, положила рядом цветы, лениво назвала адрес.

– Со дня рождения или с торжества, что ли? – поинтересовался немолодой седой таксист.

– Нет, с работы.

– Работа, наверное, хорошая, если такие цветы дарят. Актриса?

– Ну ее к черту, эту работу! «Только бы не забыть аппаратуру, – подумала Эмма, когда автомобиль сворачивал на ее улицу. – Не забыть, не забыть!» – повторила она себе несколько раз и переложила пакет на колени.

Рассчитавшись с таксистом, Савина поднялась к себе. И тут же в квартире зазвонил телефон.

– Да, слушаю, – ответила Эмма.

– Это ты, Эмма? – звонил генерал Климов.

– Да, я, Андрей.

– Ну, как ты?

– Ничего. А ты как?

Генерал говорил шепотом, явно прятался от домашних, закрывшись в кабинете.

– Все нормально.

– Я жалею, что уехал, – вздохнул Климов.

– Можно было остаться, – Эмма тоже говорила тихо. – Ну, да что уж теперь, такой фокус сделать невозможно, чтобы мы вдвоем по желанию оказались в одном и том же месте.