Андрей Воронин - Слепой в зоне

– Хорошо, хорошо, передам.

Магометов и сам был не прочь заняться Ханной Гельмгольц, но, видя, как рассвирепел командир, поспешил отказаться от всяких физиологических фантазий.

Чикаться, он знал, Сазонов не станет и пули не пожалеет. Тем более, народ уже начал роптать, мол, полковник обещал, что только завезем этот долбаный груз в зону, а там он со всеми и рассчитается. Но, насколько понимал Магометов, денег у полковника пока нет, он чего-то ждет, все куда-то упорно звонит, с кем-то разговаривает, кого-то стращает… Ну а раз денег пока нет и не предвидится, так и бунт бессмыслен. Магометов попробовал как-то подойти к Сазонову и исподволь, полунамеками, поинтересоваться – когда же расчет. В результате чего полковник Сазонов побагровел, налился кровью и ударил кулаком по столу:

– Я сказал, получишь – значит, получишь свои вонючие деньги. И не лезь ко мне с дурацкими вопросами. Остальным скажи, чтобы заткнулись и не выступали, я свое слово всегда держу.

Тогда Магометов ушел несолоно хлебавши и напарникам посоветовал, что лучше потерпеть, переждать. Все равно, какими бы они настойчивыми ни были, как бы ни щемили полковника, денег ему взять неоткуда, разве что из воздуха.

Им и в голову прийти не могло, что деньги действительно появятся с воздуха, то есть прилетят на вертолете, который должен сесть на скотном дворе.

Слава Богу, территория большая, почти настоящий аэродром. Но вертолета еще надо дождаться. Правда, о существовании какого-то там вертолета никто из подчиненных Сазонова пока и не догадывался.

Приближалась ночь. Сумерки все плотнее окутывали окрестности, все постепенно таяло, теряло очертания. Нигде в округе не было видно ни огонька.

Небо усеяли звезды. Служба шла, часовые менялись. Полковник Сазонов сидел за столом с телефонной трубкой в руках. Он злился, нервничал. Это было видно по тому, как подрагивают его пальцы, кривится рот и как яростно он сплевывает себе под ноги, даже не растирая плевки на досках пола.

Истекающий кровью Володька Кондаков пробирался к ближайшему КПП. Время от времени он терял сознание, падал в траву, отлеживался, вновь открывал глаза и удивлялся, что уже ночь, и начинал прикидывать, как долго он пролежал без сознания. И продолжал ползти, где на четвереньках, где опираясь на палку. Он решил: надо добраться до людей, лучше всего до милиции и рассказать обо всем, что он видел. Рассказать, как взорвался автобус, что его друзей – съемочную группу захватили военные. Хотя пленников, не исключено, уже давным-давно выпустили. Но на этот счет Кондаков мог только строить догадки.

Его сознание мутилось, перед глазами плыли какие-то видения. То возникали картины детства, то вдруг он видел и слышал лай озверевших псов, бегущих за ним следом. А он пробирается по глубокому снегу, который доходит ему до пояса, падает, спотыкается, и ему все время страшно хочется пить. Он сгребает снег в пригоршни и запихивает в рот. Но снег почему-то не тает, и во рту вместо желанной влаги – невероятные сухость и жжение.

Кое-как Кондаков выбрался по крутому откосу на гравийку и уже на ней окончательно потерял сознание, опустившись вначале на четвереньки, потом, скорчившись, упал прямо в глубокую колею. Откос забрал у него последние силы – доконал.

Глеб Сиверов проверил полдюжины мест, где по его предположению похитители могли спрятать ядерный фугас. Но проверки пока ничего не дали. Мотор натужно ревел, Глеб гнал свой «уазик», изрядно забрызганный грязью, на предельной скорости. Только чудо спасло Володьку Кондакова. На какое-то мгновение Сиверов сбросил скорость, увидев перед собой довольно глубокую колдобину. И тут луч правой фары выхватил что-то темное, лежащее метрах в десяти прямо на дороге.

Глеб нажал на тормоз. «Уазик» еще проехал метров восемь юзом и замер.

Глеб зажал в правой руке тяжелый пистолет и вылез из машины. Он уже разобрался, что на дороге лежит человек. Тот не шевелился. Глеб подошел, внимательно посмотрел, затем наклонился и нащупал артерию на шее, она слабо пульсировала. «Жив», – Сиверов перевернул человека на спину. В это время Володька Кондаков открыл глаза.

– Нет, нет! – испуганно вскрикнул он. – Нет! – и попытался загородить лицо руками. Но тут же застонал от нестерпимой боли и опять потерял сознание. Глеб увидел, что весь правый рукав незнакомца набух кровью.

– Э-ка тебя зацепило!

Интуиция подсказала Сиверову, что этот человек получил огнестрельное ранение. Глеб разорвал рукав и рассмотрел неумело перевязанную рану.