Андрей Воронин - Убрать слепого

Забродов уже отпер замок и начал открывать дверцу, когда Глеб выпрямился во весь рост и поднял револьвер на уровень глаз. Похоже, отставной инструктор все-таки был начеку: в последний момент он уловил характерное движение Слепого и метнулся за открытую дверцу своего автомобиля. Глеб заметил, как крупнокалиберная пуля вырвала клок кожаной куртки чуть ниже плеча Забродова – он все-таки достал инструктора, но тот все еще был жив и очень опасен: его бельгийский револьвер гавкнул из-под нижнего края дверцы, как цепная собака из подворотни, и пуля разбила левое зеркало зеленого «шевроле».

Глеб опустил ствол «магнума» ниже, но тут совсем рядом раздался истошный вопль милицейской сирены, и из-за угла метрах в ста позади вывернулся милицейский «форд». Слепой нажал на курок, не целясь, и пуля ударила в асфальт рядом с «лендровером», забрызгав его открытую дверцу снеговой кашицей. Глеб упал на сиденье «люмины», пригнулся пониже на тот случай, если Забродов начнет стрелять, и дал газ. Потрепанный «шевроле», пробуксовав задними колесами в глубокой серой слякоти, рывком снялся с места и, задев крылом стоявшую впереди серую «восьмерку», устремился в сторону мигавшего на дальнем перекрестке светофора. Сворачивая за угол, Глеб посмотрел в зеркало заднего вида и удовлетворенно улыбнулся: милицейский «форд», завывая, как баньши, несся следом, но перед «фордом», подскакивая на выбоинах и разбрызгивая грязный полурастаявший снег, отчаянно вращал высокими колесами старый армейский «лендровер» с укрепленной на капоте запаской – Забродов горел желанием довести дело до логического завершения, и Глеб решил, что было бы нечестно отказать ему в его последнем желании.

Зеленый «шевроле», набирая скорость и игнорируя сигналы светофоров, несся прочь из города, увлекая за собой погоню.

Когда Слепой вышел из норы, Илларион Забродов еще некоторое время сидел неподвижно, меланхолично куря и разглядывая сложенные из неровно состыкованных железобетонных блоков стены подземной камеры. Он обводил взглядом убого обставленный каземат, пытаясь понять, как его ученик, который, сложись обстоятельства немного иначе, мог бы стать другом, дошел до подобной жизни. «А что, если бы такое случилось со мной? – думал Илларион, пуская дым в потолок и прислушиваясь к грохоту за стеной – похоже, совсем рядом проходила линия метро. – Что бы я стал делать тогда?»

Представить себя на месте Слепого у него никак не получалось – все упиралось в то, что он с самого начала вряд ли согласился бы на предложение стать наемным убийцей. Киллер – это всегда киллер, служит он в ФСБ, армейской разведке, работает на преступную группировку или ведет собственный бизнес.

Можно сколько угодно трясти перед собственной совестью своим служебным удостоверением, и совесть будет вполне довольна, поскольку она в наше сложное время все чаще идет на компромиссы, на глазах утрачивая профессиональную пригодность, но рано или поздно личина респектабельного офицера, выполняющего свой служебный долг, не выдержав напряжения, трещит по швам, и киллер осознает себя до конца, а человеческая жизнь окончательно утрачивает для него какую бы то ни было ценность. Киллер убивает не потому, что это необходимо, а потому, что ему за это платят. Представить себя в подобном качестве Забродов не мог, и потому о том, что творилось в душе Глеба Сиверова, ему оставалось только гадать.

В бутылке оставалось еще немного водки. Илларион перелил ее в свою кружку и выпил одним глотком, как лекарство. Он вспомнил, какое лицо бывало у курсанта Сиверова, когда тот слушал Вагнера, и решительно поднялся из-за стола – все эти размышления ни к чему не вели. Следовало поскорее выбраться на поверхность, по дороге сочинив какую-нибудь более или менее убедительную байку для Сорокина, Мещерякова и всех остальных. Он не знал, правильно ли поступил, отпустив Слепого, но ведь это же, черт побери, был Глеб Сиверов, а не какой-то там Слепой! Было бы проще простого прострелить ему затылок, когда он, не оглядываясь, шел к лестнице, но Илларион не хотел играть по правилам спецслужб, считая простые человеческие правила более приемлемыми для себя.

Пошарив по углам, он нашел цилиндрический карманный фонарь и пощелкал кнопкой, проверяя, как тот работает. Фонарь был исправен. Правда, оставалось только гадать, сколько протянут батарейки, но Илларион вовсе не собирался провести остаток жизни в канализации. Он выбрался бы наружу и без фонаря, так как постарался запомнить каждый поворот маршрута, которым вел его бородатый диггер Миша, но с фонарем было как-то привычнее. Он выключил свет в норе поворотом старомодного рубильника, зажег фонарь и выбрался в коридор через низкую квадратную дверцу, похожую на люк. Дверца пронзительно заскрипела, когда он прикрывал ее, и Илларион заметил на ее внешней стороне мощный запор. На секунду он вообразил, что было бы, если бы Слепой решил запереть его здесь, и зябко передернул плечами – картинка получилась безрадостная.