Леонид Влодавец: Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

Когда подрезал не то пятую, не то шестую ножку, в лесные шумы, шорохи и шелесты вплелось явно моторное, механическое гудение. Нарастающее, притом. Кто-то приехал в лес на технике. И это был не трактор ДТ-75, лязгающий гусеницами, как танк, не тарахтящие «Владимирец» или «Беларусь» с дребезжащими прицепами. Это была легковушка. Но не «уазик», не «Жигули» и не «Нива». Что-то нерусское, не свое. Как-никак Леха все-таки инженером был на 60 процентов. Чуял в моторе к; кую-то спесь.

И от того здорово обеспокоился. Может, это банкиро-вы друзья пожаловали? А Леха, между прочим, с Митрохинским паспортом в кармане куртки. Сунут к носу пушку, вывернут всего и найдут… Ага, притормозили. Дверцы открыли, вылезли, захлопнули… Точно, там вылезли, у валуна. И голоса слыхать, сюда топают. Правда, что говорят, не слышно.

Если пойдут по тропе, то Леху не заметят. Надо только в елочки поглубже затискаться. Не шурша. Хуже, если начнут в стороне от тропы шарить. Ножичком для грибов их не напугаешь.

По-хозяйски идут через лес, громко. Видно, не больно боятся, что кого-то сильней себя встретят. Но говорят-вполголоса, не услышишь чего. Ближе, ближе чапают… Лишь бы не чихнуть, не кашлянуть, какой другой звук не выпустить с перепугу!

Тут Лехе вдруг подумалось, что он зря панику на себя наводит. Может, ребята просто по грибы приехали. И знать не знают, что где-то тут дохлый банкир валяется, а у Лехи в кармане его простреленный паспорт лежит с какой-то хитрой схемой под обложкой. Может, у них тут одна задача — волнух набрать?

Но уже первые фразы, долетевшие внятно до Лехиных ушей, сразу доказали, что волновался он вовсе не попусту.

— По-моему, не туда идем, — пробасил кто-то с хрипотцой. — Ты, Сусанин, точно помнишь?

— Да точно, точно. Камень там был. Точно! — оправдывающимся тоном пробурчал другой.

— Тут этих камней до хрена было. Может, у другого останавливались? Ночь была все-таки…

— Вы не болтайте, — рявкнул к го-то покруче, — под ноги лучше смотрите. Ищите паспорт, блин!

«Они!» — у Лехи аж в брюхе похолодело. И на хрена его понесло сюда? Надо было паспорт вчера бросить, сразу же, как нашел! Или сжечь в печке, до пепла сжечь и растолочь в пыль! Ведь совсем рядом пройдут — веточкой шуршани и услышат.

— Да не та это дорожка, Мосел! Точно говорю, не там шли.

— Вот болтун! Ты что, не помнишь, что Серега про камень говорил?

— Блин, ты меня что, за пацана держишь? «Про камень»! Это мы туда шли мимо камня, понял? А обратно, когда Серегу тащили, мы правее, вон там, бежали…

— Ух ты, умный какой! «Вон там!» Ты что, в темноте запомнил?

— Да там трава была, а тут хвоя! Забыл, да? Если б тут паспорт лежал, мы б его в два счета нашли…

— Хорош базар! — опять перекрыл всех основной. — Сначала пройдем по этой дорожке. Он его мог и здесь потерять, еще до выстрела. И чтоб больше не слышал этого галдежа… Под ноги глядите!

Совсем близко базланят, рядышком. Вот незадача! И отчего так бывает, что самое худшее, чего больше всего боишься, то и случается? У Лехи почти всегда так было по жизни. Если собирался к бабе и опасался, что дружки с завода выпить пригласят — приглашали. Столько девок от него из-за этого сбежало — не сосчитать. Или, допустим, волновался, что его запрягут в выходной на работу — точно, запрягали! В армии, например, беспокоился, что на праздники в наряд загонят — и загоняли. Когда в институте учился и шел на экзамен, какой-то билет не выучив, обязательно он и попадался. Неужели и сейчас не повезет, а? Одно хорошо — это уж в последний раз будет…

— Слышь, Котел, — сказал тот, что с хрипотцой, видимо, обращаясь к основному, — а помнишь, когда туда шли, Серега вон туда сворачивал, побрызгать? Может, он там и выронил? Давай туда сходим?

— Сюда? — переспросил тот. — К ельнику, что ли?

— Ну! Вот елочка, что ближе к нам — тройная. Срослась или как… Приметная, я запомнил.

— Я тоже запомнил, — поддакнул тот, которого Мослом звали.

— Ладно, пошуруйте… — согласился Котел.

И они пошли прямо туда, где Леха уже почти что 3yбами стучал со страху. Шагов десять не дошли. Нагнулись и стали землю рассматривать. Коровин аж дышать боялся… Он их видел, а они его не замечали только потому, что елочки густо стояли, причем почти коричневые, подсохшие тут, в чащобе, такого же цвета, как грязная Лехина куртка.

— Ни фига тут нет, — объявил Мосел. — С чего он тут его посеять должен был? Он же его в пиджак клал, а не в ширинку…

— Ладно, дальше пойдем, — приказал Котел, — кончай шурудить, Лопата!