Леонид Влодавец - Простреленный паспорт. Триптих С.Н.П., или история одного самоубийства

Наконец, щелкнул замок и появился Костоправ с ассистентами,

— Собирайся, корешок, — сказал он, — переезжаем. Смена декораций.

У Лехи появилась небольшая дрожь в ногах. Но ребята уже взяли за локти, а потому упираться никакой перспективы не сулило.

Сунули все в ту же «Ниву», поехали все в той же компании.

Костя был мрачен и разговаривать не собирался. Леха о чем-либо спрашивать побаивался.

Правда, если бы его, например, захотели прикончить, то не стали бы увозить с территории этого самого СУ или СМУ. Тихонько придавить в том же самом балке было намного удобнее. Да и труп тут спрятать не проблема. Если повезли, то тут что-то другое. Возможно, что Король с Бароном сторговался. А может, и еще что-то иное, непредвиденное… Впрочем, ничего страшнее для себя, чем выдача Барону, Леха, как ни ворочал мозгами, придумать не мог.

«Нива» выбралась из окраины райцентра на шоссе. Это тоже наводило на грустное предположение, что сговор с Бароном состоялся.

— Докуда? — спросил шофер.

— Двадцать второй километр, — ответил Костоправ.

Вот это Леху озадачило. Он точно знал, что на 22 километре — развилка и пост ГАИ. Неужели прямо на виду у милиции передадут Барону? Что-то не больно верится. Как бы ни обнаглели ребята, но гаишники — это не те свидетели, на которых можно с прибором положить. И купить их за совсем дешево — не выйдет.

Думать и гадать пришлось недолго. За десять минут доехали. Леха через лобовое стекло еще издали увидел, что около поста ГАИ стоят какие-то машины с мигалками. Когда подкатили к посту, то оказалось, что это гаишный «уазик» и черная «Волга». Около машин стояли мужики в штатском и в форме. Причем на одном из милиционеров блеснули полковничьи погоны… Ни фига себе!

— Вылезай, — сказал Костя, — видишь, как тебя встречают?

Леха вышел. Вот уж чего не ожидал, так не ожидал! — Конечно, милиция это лучше, чем Барон, но только отчасти. Во-первых, в тюрьме Барон может найти. Про такие штуки Леха в кино смотрел. А во-вторых, ежели очень захотеть, то приговорить Коровина к расстрелу ничего не стоит. Закон — что дышло…

Леха вышел из машины, по-прежнему поддерживаемый мальчиками. Костоправ подошел к тем, что стояли у «Волги» и «уазика». Следом за ним подвели Леху.

— Вот, получите и распишитесь, — сказал он без улыбки.

— Лицом к свету! — потребовал один из тех, кто был в штатском, и Леху поставили так, что его лицо оказалось под светом фонаря.

— Этот, — кивнул штатский, которого Леха ни разу в жизни не видел.

На первых полосах газет фотографий товарища Коровина тоже никто не печатал. Откуда ж его могли в лицо узнать?

— Липовых не держим, — обиделся Костя, — мы свободны, гражданин начальник?

— Как птицы. Но в рамках УК. Можете отправляться. Спасибо!

Мальчики и Костоправ отошли от Лехи, и штатский открыл перед ним заднюю дверцу «Волги»:

— Садитесь, гражданин Коровин!

Леха сел, и тут же с двух сторон на заднее сиденье погрузились солидные мужчины. Они были такого же размера, как Костины мальчики, но заметно матерее. Леха из-за их плеч даже боковых стекол не видел. Штатский, проверявший Лехину морду, уселся рядом с водителем.

— Дистанция — полета. Скорость — семьдесят. Вперед! — скомандовал он по-военному в рацию.

Откуда-то сбоку, из темноты, вывернулся ранее не замеченный гаишный «Жигуль» и оказался впереди «Волги». Он оторвался от нее на пятьдесят метров и пошел впереди. Сзади, следом за «Волгой», заторопился «уазик».

От развилки поехали не прямо, в областной центр, а куда-то влево. Леха в том направлении никогда не катался, но знал, что где-то там находится закрытый для народных масс поселок Кирсановка, где проживает областное начальство.

Это Коровина очень озадачило. По идее его должны были в тюрьму отвезти или в милицию. А в том направлении, куда ехали, ничего такого вовсе не было.

Задавать вопросы Леха и здесь не решился. Правда, эти крупные дяди, вроде бы, представляли собой закон, но при нужде могли въехать по мозгам очень сильно. Напрашиваться на это дело Коровин считал излишним. У него за последние дни было много возможностей получить по роже, но Леха как-то не страдал оттого, что они не реализовались.

Конечно, другой бы гражданин, который уже поверил в то, что Россия идет по пути укрепления прав и свобод личности (Леха в это не верил сам и подозревал, что таких дураков, которые в это верят, можно найти только в дурдоме), начал бы орать, что надо хотя бы для приличия, объяснить популярно, в чем подозревается гражданин, которого принимают от явных бандитов и забирают под милицейскую стражу. Или, как в американском фильме, сказать: «У вас есть право не отвечать на вопросы, но все, что вы скажете, может быть использовано против вас». Но Леха был человек советский и хорошо знал, что милиция без толку не хватает. Тем более что благодаря его деятельности три человека за последние сутки прекратили земное существование. В конце концов, таких прав, чтоб самостоятельно стрелять и резать бандитов, Конституция 1993 года Лехе не предоставляла. Стало быть, требовалось морально готовиться к суду и возможному заключению. И Леха уже был готов, но не очень понимал, почему он, человек, который профессионально бандитизмом не занимается, должен сидеть, а Костоправ и Король Лир — передавать его правосудию. Хотя догадывался, но из скромности не спрашивал.