Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

Зоя с заплаканными глазами собирала белье, она еще не привыкла к смертям. Тело Чередника куда-то унесли, а на его место положили раненного в грудь бойца. Дышал он тяжело, с хрипом, лицо было белое, бескровное.

Оказалось, что вернулась с «железки» группа подрывников во главе со Степаном Пичугиным. Воробей сработал как надо. Мина нового образца, установленная на высокой насыпи, рванула, сбросив с рельсов паровоз. За ним посыпались вагоны с людьми и платформы с техникой.

Когда группа отходила, ее обстреляли. Один из саперов был тяжело ранен. Его осматривала врач-хирург Наталья Малеева.

– Готовьте раненого к операции, – сказала она старшей медсестре Люсе.

А Степан Пичугин, прикуривая самокрутку, с досадой проговорил:

– Сапер из недавно прибывших. Минирование хорошо усвоил, а когда уходили, задержался. Смотрел, как вагоны горят и фрицы разбегаются. Ну и поймал пулю в правое легкое.

– Говорят, удачно состав рванули.

– Вроде неплохо. Десятка два вагонов и платформ под откос ушли. На платформах самоходки и танки были, а в вагонах экипажи и техобслуга. Теперь всполошатся, гады.

– Тебя, Степан, наверняка к ордену представят, – сказал Олег Чепцов, который тоже собирал вещи.

– Хоть к ордену, хоть к медали, – отмахнулся рыжий подрывник. – А Петро, я гляну, доходит. Три часа несли, кровью наполовину истек.

Сапер-подрывник умер, когда его переносили в операционную. Олега Чепцова хирург Малеева отпустила без возражений.

– Если плохо себя почувствуешь, сразу приходи.

– С чего ему плохо будет? – усмехнулась Люся. – Шкуру слегка оцарапало, так он неделю отлеживался. Теперь готов к подвигам.

– Тоска тут у вас зеленая. Люди мрут один за другим. Лучше я к своим вернусь.

– Ох и говнюк! – не выдержал Леня Жердев, а Люся выругалась матом. Старшая медсестра не слишком привечала Олега. Вначале он настойчиво привязывался к Зое, а затем подкатывался к Люсе, которая не была строгого нрава и мужиков жалела.

– Бьют вас, калечат, а приласкать некому, – подвыпив, иногда рассуждала Люся, потерявшая мужа в начале войны.

Если Чепцова выписали без проблем, то, осмотрев рану Николая Мальцева, лейтенант медицинской службы Малеева, подавленная сразу двумя смертями, устало спросила сержанта:

– Куда ты торопишься? Тебе еще минимум дней пять лежать надо. Тоже героем быть хо-чешь?

– Наталья Сергеевна, надо мне делами заниматься. А к вам я на перевязки приходить буду.

– Авдеев что-то там выдумал, – угадала лейтенант Малеева. – Пусть здоровых берет.

После короткого спора отмахнулась:

– Не нуди. Пару дней еще полежишь, а там видно будет.

На следующий день хоронили умерших от ран бойцов. Комиссар Зелинский произнес речь, в которой повторялись слова «мужество, героизм, беззаветная преданность» и прочий стандартный набор из лексикона политработников.

– Какая, к черту, преданность, да еще беззаветная! – раздраженно переговаривался Николай Мальцев со старым другом Василем Грицевичем. – Максим Чередник полторы недели с продырявленной головой умирал, жену без конца звал. И Петро, сапер, всего три дня в отряде пробыл. Зевнул и поймал пулю.

– А чего другого ты от комиссара хотел? – отозвался снайпер. – Награды хотя бы языком надо отрабатывать.

Несмотря на холодную погоду и порывистый сырой ветер, Илья Борисович стоял в распахнутом полушубке. Хотел, чтобы все видели две нашивки за ранения, медали «За оборону Москвы», «За боевые заслуги» (точно такие имел Николай Мальцев) и новенький орден Красной Звезды.

Большинство командиров и бойцов отряда стояли в потрепанных шинелях и бушлатах, прожженных у костров. В руках мятые шапки (кто не успел получить новые), пилотки, парашютные шлемы. Капитан Журавлев незаметно толкнул комиссара, подавая знак, что пора закругляться.

Треснули короткие пистолетные залпы из трех стволов. Стрелять в расположении отряда категорически запрещалось, потому и прощальный салют получился весьма скромный.

Мало кто в отряде знал, что Журавлев имел со своим комиссаром короткий жесткий разговор. Когда Зелинский попросил список коммунистов и комсомольцев, капитан, глядя ему в глаза, заявил:

– Список ты получишь, но опять вернешь его парторгу. Не думай, что в отдельной землянке будешь отсиживаться и бойцов воспитывать. На боевые задания ходят все – ты не исключение, раз в немецкий тыл напросился.

– Ты что, Иван Макарыч… – начал было комиссар, но Журавлев сделал знак, чтобы тот помолчал.