Владимир Першанин - Диверсанты Судоплатова. Из Погранвойск в Спецназ

– Понравился парень, Зойка?

– При чем тут понравился? Просто обхожу раненых.

– Волосы у него светлые, как у тебя. И вообще…

Еще одной потерей за эти несколько октябрьских дней стала смерть семнадцатилетнего разведчика из отделения Мальцева – Сани Гречихина.

Его поймали у села Вязники, куда он шел выяснить обстановку. Капитан Журавлев запретил ему брать с собой оружие.

– Мы тебя не воевать посылаем. Встретишься с нужным человеком, адрес ты знаешь. Выясни, как и что. Есть ли в селе и поблизости немецкие части. Возможно, имеются какие-то сведения о судьбе «Сталинцев».

– Понял, – кивал Саня. – Сделаю все как надо.

– Гимнастерку и сапоги в отряде оставь, – сказал Авдеев. – Будько тебе телогрейку старую подберет и ботинки похуже. Красоваться тебе ни к чему. И поосторожнее там. Без фокусов.

– Понял, – снова соглашался простоватый на вид парень.

Автомат, новые сапоги, бушлат и прочее Саня оставил. Но, не выдержав, украдкой прихватил с собой небольшой офицерский «вальтер». Пистолет небольшой, плоский. Удобно на спине под брючный ремень прятать.

Этот пистолет его и подвел. Не просчитал Саня и того, что вокруг понатыкано патрулей и засад. Общая облава хоть и закончилась, но искали, вылавливали отбившихся от отряда Бажана партизан, связников-разведчиков.

– Ловите всех бродяг независимо от возраста, – дал команду Шамрай. – И баб, и подростков. С каждым будем разбираться.

Начальник районной полиции был обозлен, что не полностью был уничтожен отряд Бажана. Крепко пощипали партизан из комсомольского отряда «Смерть фашистам», который доставлял немало хлопот. Но часть отряда также пробилась из кольца. Двоих комсомольцев, «комсу», как называли их полицаи, после пыток повесили на почтовых столбах у дороги.

Не просто затолкали в петлю, а, скрутив руки за спиной, подвесили за подбородки на крючьях от телеграфных изоляторов. Больше суток мучились и умирали те парни на глазах у многих людей. Жутко было смотреть на них. Женщинам становилось дурно, они плакали и торопились уйти.

Такая же судьба ждала и Саню Гречихина. Когда шагнули навстречу ему трое полицаев, он, не раздумывая, выдернул из-за ремня пистолет и успел раза четыре выстрелить. Мелкой пулей калибра 7,65 миллиметра ранил одного из полицаев и получил в ответ винтовочную пулю в ногу.

Когда парня раздевали, перевязывали и обыскивали, обнаружили на плече синяки от отдачи приклада автомата «ППШ».

– Вот гаденыш, по нашим стрелял!

– Кажись, он у Бажана в отряде был.

– А может, у тех парашютистов из отряда НКВД. Вон глаза как у волчонка сверкают. Чего молчишь, недоносок?

– Может, я и волчонок, а ты «бобик» продажный! – огрызнулся Саня. – Наши придут, будешь в петле болтаться.

Парня избили и приволокли в волостную полицию, куда вскоре приехал и Шамрай, получивший кличку Удав, за то, что задушил во время допроса схваченного партизана. С ходу взялся за Гречихина:

– Героя из себя не строй, быстро обломаем. Куда шел?

– Отряд побили, а я по лесу шатался.

– Не бреши! – сверлил его хищным проницательным взглядом Удав. – Люди бают, ты возле парашютистов из Москвы отирался.

– Нет, у Бажана я был.

Видя, что парень упрямый, районный полицай приказал своему помощнику Никите Фи-лину:

– Займись им.

Филин вырывал у Сани ногти, расплющил два пальца молотком. Когда стал выбивать стамеской зубы, парень, не выдержав дикой боли, кинулся на Филина и едва не выцарапал ему глаза.

Позже, связанный по рукам и ногам, упрямо шамкал:

– У Бажана я в отряде был. Любой подтвердит.

– Где сейчас отряд? – вглядывался в измученное лицо парня Тимофей Шамраев.

– Не знаю. Многих побили, другие разбежались.

– А энкавэдэшники? Ты же связным был.

– Про них не слышал.

– Яйца дверью зажмем – сразу вспомнишь.

Но потерявший много крови, избитый до полусмерти Саня Гречихин уже терял сознание. Он не цеплялся за жизнь, потеряв всю семью. Отца и мать расстреляли как большевистских активистов, старший брат погиб в начале войны, а младшая сестренка пропала в лагере.

– На столб его! – приказал Шамрай. – В компанию к тем двоим.

Саню подвесили на крюк. Но лишь в первые минуты он испытывал боль и страх. Затем потерял сознание. Полицай Никита Филин, с широкой сутулой спиной и длинными сильными руками, дернул его за босую пятку.

– Доходит… Ладно, пусть повисит.

Когда в отряде узнали о смерти смелого и расторопного паренька, Журавлев созвал короткое совещание и дал задание Авдееву: