Александр Пересвет - Плата кровью

Кравченко тогда взгляд свой выключил. Он и сам не заметил, как глаза его пожестчали по ходу смешного поначалу рассказа. И испытал немалое облегчение: ему самому крайне не хотелось, чтобы прекрасный и по-человечески очень порядочный, даже добрый этот дядька оказался со следами невинной крови на руках. Слова Шрека было вполне достаточно – Вовка не врал никогда. Как он сам сказал, хватило одного чужого примера, чтобы закаяться ему следовать. В их мафии (или как там это у них называлось) от такого быстро отучали. Тем более недопустимо это в разведке, где от полной и безусловной правдивости зависят жизни всех – и прежде всего своя собственная.

В общем, Шрек был из благородных бандитов. Но настоящих. Или из настоящих, но благородных – не суть. Главное, что отошёл он от тех дел ещё в начале нулевых. Как раз из-за того, по его словам, что банду их самим ходом дел начало уводить от мелкого рэкета против криминальных бизнесменов к более вредным делам.

То есть бизнес приходил в систему, а вместе с ним приходил в систему и организованный криминал. «Вольные лесные стрелки», подобно их древнему предтече Роберту Локсли из Шервудского леса, уже не имели шансов в условиях, когда бизнесмены слились с чиновниками. И все вместе – с «шерифами».

В этих условиях небескорыстным, но благородным Робин Гудам оставалось либо работать на тех же криминальных бизнесменов, либо заказывать себе заочное отпевание. Про каковое у Вовки тоже была отдельная история.

Потому Шрек ушёл сначала в охранники, потом в водители-охранники. Возил бизнесов, защищая на месте и «расплетая забивы» после. Возил спортсменов, каких-то ингушских борцов, от которых сбежал вскоре по-тихому. Возил даже какого-то лихого батюшку, про которого рассказывал уморительнейшие истории. Наконец, создал с бывшими друзьями по своему «шервудскому лесу» фирму, в составе которой стал перегонять автомобили из Европы. Отлично, говорил, дело шло: сами себе бизнесмены, сами себе водители, сами себе охранники. И разруливальщики – тоже.

При Яныке, правда, этот бизнес начал сам собою затухать. Европа с её машинами сама стала приходить на Украину. Но зла на президента Шрек не держал, понимая, что не в нём дело, а в общем. В тенденции, как сказал бы более образованный человек.

По идее, он должен был поддержать майдан, как некоторые из его товарищей по бизнесу, захотевшие, чтобы всё вот так, как в Европе, и немедленно, и сейчас! Вроде даже в автомайдане кто-то мелькал из них.

Но бурливший на майдане нацизм русского Вовку Селиванова, с его двумя дедами, погибшими на войне, причём одним – от рук «мельниковцев», отвращал на самом глубинном уровне. И он просто держался в стороне от всего этого и ждал, что коричневая пена схлынет.

Но потом случилась Одесса, и пена совершенно обезумела от безнаказанности и пошла расплёскиваться по всей стране. Последней каплей стало, рассказывал Шрек, когда его вечером прижала к стене у «Пирамиды» на Косиора компания молодых гопников с девками. И потребовала, чтобы он немедленно заговорил по-украински. Ну, как потребовала? Как обычно: сначала заорали «Славу Украине!», тут же взбесились, что не последовало ожидаемого ответа. Начали наскакивать, зажимать.

Отчаянные, видать, были щенэвмэрлики. Вовке Шреку с его внешностью героя всем знакомого мультика достаточно было нахмурить красную морду, чтобы развеять иллюзии неразумного. Или те глупые нацики лица его не разглядели в темноте?…

Как бы то ни было, закончилось всё плохим для гопников образом. Кто-то стукнулся сильно, до бессознанки и сотрясения того дерьма, что было в голове. Кто-то руку неожиданно поломал, а потом и вторую. Ещё один не скоро сможет удовлетворить естественным образом свою шалаву. Которая тоже влетела носом на недешёвую косметическую операцию, когда коготки крашеные решила распустить…

Да уж, Шрек в гневе бывает весьма необходителен!

После этого случая он из города ушёл, подался на Донбасс. Здесь помотался, хлебнул уличных боёв в Шахтёрске, позже сидел два месяца в окопах у Мариуполя, потом как-то оказался в Луганске и прибился к роте Бурана. Воевал прилично, хотя опыт имел только от давней армейской срочки на Украине.

О семье только волновался, которая осталась с матерью под нацистами.

В общем, судьба судьбою и выбор выбором, но бандитский период Вовкиной биографии бывал подчас – вот как сегодня – весьма полезным. На укровском блок-посту, когда расхристанный воин всё же заглянул в глубь салона, характерная Шрекова морда показалась ему убедительнее всяких документов.