Юрий Селивёрстов - Аллегро с Дьяволом – II. Казань

«Легли, уже хорошо. Полежат и, глядишь, отходить начнут, а там с базы огнем поддержат. Может, и отобьемся», – поменяв рожок, Пастух снова дал длинную очередь.

«Конюх, я твой нюх топтал. Душманы с востока и с запада прут, а броня вся на юге. Черт тебя побери!» – про себя выругался Аркадий.

БТР с южной стороны, словно услышав его, развернул башню и стал поливать длинными очередями по западной стороне, не давая духам поднять голову. В воздухе болталось уже две осветительные ракеты, в их свете Пастух увидел, что душманы стали отползать назад.

«Так, отходят, хорошо. Молодец Агроном, догадался поддержать. Теперь, пушечки, давайте размолотите их к чертовой матери, а то ведь сейчас минометы установят и нам мало не покажется. А у них еще и пулеметы шибко большого калибра тоже, скорее всего, есть».

Тут в незащищенный бок БТРа один за другим ударила пара выстрелов из гранатометов. Пулемет захлебнулся, из БТРа повалил густой дым.

«Хана Агроному. Эх, не успели броню камнем обложить! – остро пожалел Пастух. – Тяжко без пулеметов будет! Да какого черта там база молчит?!»

Но база по-прежнему не спешила вносить свою лепту в бой. Аркадий посмотрел на часы – двенадцать минут пятого. Бой шел меньше десяти минут, достаточно, чтобы база успела ударить. Он побежал по траншее: «Ладно хоть углубили».

Добежал до ближайшего бойца, которым оказался Куница.

– Давай за гранатами! И узнай заодно у Цветочника, почему база молчит! – приказал ему Пастух

– Ага, – кивнул тот и побежал к проходу.

Мазута продолжал методично расстреливать «духов» из орудия и пулемета на юге. БМП также получил пробоину в незащищенный бок и замолчал. На северной стороне продолжал бить длинными очередями обложенный камнем со всех сторон БМД Байкала. В это время на высоте стали рваться мины.

Свою последнюю ночь на высоте Наташа так и не уснула. События последнего дня – ужасная смерть Чуманова, драка Пастуха с Малаховым, визит комбата – все это оказало на нее сильнейшее воздействие. А тут и еще возможное нападение моджахедов. Она рано легла спать и сделала вид, что уснула. Сергей долго не мог успокоиться, что бубнил под нос про «зарвавшегося майора» и «оборзевшего сержанта». Несколько раз выходил куда-то. Наконец, уже далеко за полночь, он уснул. А вот Наташа все никак не могла успокоиться и все спорила сама с собой:

– И зачем все-таки ты в Афганистан за Малаховым потащилась, девочка, только честно? Не из-за любви же?

– Нет, конечно! После аборта любовь как-то быстро растаяла. Просто как было возвращаться домой? Уехала невестой, будущей мамой, а вернулось бы кем? Ни мужа, ни ребенка. Во дворе бабушки на скамейках целыми днями сидят, косточки всем перемывают, идешь – каждый раз чувствуешь себя букашкой под микроскопом. Узнали бы, что к чему, живьем съели бы. А самое главное, как в глаза матери смотреть? По сути дела, сбежала, сделала аборт против воли матери и вот нате вам, приехала, жалейте меня.

Нет, домой никак нельзя было. Да и надежда была, что Сергей не врет и все еще любит, хотя конечно верилось уже с трудом. Вот и приехала с ним сюда.

– А сегодня зачем осталась?

– А что было делать, собрать вещички и бежать на базу послушной «дамочкой» – как презрительно тебя назвал комбат?

– А как он должен был тебя назвать, красавица моя? Человек из-за тебя погиб, Сергей с Аркадием собачатся тоже из-за тебя.

– Вот потому и осталась, чтобы доказать, что не «дамочка» и не кукла, а взрослый и самостоятельный человек.

– -Остаться-то ты осталась, девочка, а если действительно нападут, что делать будешь?

– А чему учили в медицинском, то и буду делать – раны перевязывать. Не дай Бог, конечно…

Она так и не уснула, когда раздался крик: «Тревога!!» – и поднялась страшная стрельба.

Наташа очень сильно испугалась. Сергей мигом оделся, схватил автомат и выскочил из палатки.

– Быстро на землю, из палатки ни ногой! – крикнул он напоследок.

Наташа послушно упала на пол палатки, застланный брезентом. Пули свистели, казалось, над самой головой. Она с трудом подавила в себе желание забраться под кровать. Посмотрев наверх, Наташа убедилась, что ей не показалось: в верхней части палатки было три отверстия от пуль, и четвертая появилась прямо на ее глазах.

«Мамочка, мамочка, что ж я, дура, не улетела с комбатом? Пошевелиться боишься от страха, куда там раненых перевязывать под огнем. Размечталась, курица!» – она чуть не заплакала от страха и бессилия.

Но все страхи и сомнения схлынули в одну секунду, когда Наташа услышала, как кто-то вскрикнул и через секунду стал материться.