Юрий Селивёрстов - Аллегро с Дьяволом – II. Казань

– То, что он солдат, совсем не означает, что он должен вернуться домой в цинковом ящике! И вам, отец вы наш командир, право распоряжаться солдатскими жизнями дали совсем не для того, чтобы ими рисковали в угоду своей бабе, которой вдруг захотелось косметики! – прокричал Пастух, кивнув в сторону жены лейтенанта.

При этих словах Наташа вздрогнула, как будто получила пощечину, закрыла лицо руками и убежала в палатку. Малахов заметил это краем глаза, так же как и Аркадий.

– А ты, сержант, как я вижу, только с бабами и можешь воевать! – сказал Конюх, паскудно улыбнувшись.

Дзынь!! Для Аркадия эти слова стали последней каплей… Дзынь!! И лопнула ниточка терпения. И только в последний момент, когда до скулы лейтенанта оставалось совсем чуть-чуть, Аркадий все-таки разжал кулак. Идти под трибунал за причинение тяжких травм офицеру совсем не хотелось. Там ведь не докажешь, что он выродок. Посадят как за порядочного, по полной. А папашка обиженный постарается – так и сверх полной навалят. А он еще не все долги здесь закрыл, сегодня они только вот увеличились.

Удара толком никто не видел. Вот стоят, орут, и вдруг Конюх отлетает метра на два от Пастуха. Ладонь-то ладонью, а удар получился дай Бог. Развернувшись, Пастух помедлил, будто не зная что теперь делать, огляделся и быстрым шагом направился к танку. Танк он знал, мог управлять, мог стрелять. Он еще не решил, что он сделает с кишлаком. Ладно, потом разберемся.

Леший понял, что в голове у Аркадия, и сказал стоявшим рядом солдатам:

– Его нужно остановить, а то он сейчас наделает, век не расхлебает. Давайте бегом.

Они настигли его уже у танка. Еще несколько дней назад Пастух раскидал десяток солдат. Но сейчас он был слишком зол, чтобы драться вполсилы. Он не хотел никого ломать. Поэтому его довольно легко скрутили. Пара бросков, пара синяков да пара ссадин. Действительно, легко – сами не ожидали. Пастух не столько дрался, сколько рычал. Когда Аркадию его же ремнем стянули руки, а еще чьим-то ноги, Леший сказал:

– В каптерку его, пусть посидит, остынет.

Пастуха подняли и понесли.

– Идиоты! Если дать им безнаказанно убивать, завтра еще кого-нибудь убьют. Потом еще, пока всех не перережут. Отпустите меня, я их долбаный кишлак с землей сравняю! – прорычал Пастух.

Его поднесли к вагончику. Точнее, к двери той половины, в которой хранилось в мешках сменное белье, за что она и называлась громко каптеркой.

– Пообещай не сопротивляться – снимем ремни, – сказал Леший.

– Да пошел ты!

– Как хочешь. И не обижайся, это в твоих же интересах. Потом остынешь, поймешь, а пока отдыхай.

Пастуха положили аккуратно на мешки и дверь закрыли. Почти сразу послышались удары, сотрясающие хилый вагончик.

– Сейчас дверь вышибет, – мрачно сказал Перец.

– Не вышибет, – спокойно возразил Леший.

– Да что там вышибать? Пара ударов и все!

– Ну, вышибет, а дальше что?

– Не знаю, – растерянно пожал плечами Перец.

– Не знаешь… Вот и он не знает. Поэтому по двери и не бьет. Сейчас пар выпустит, успокоится. А ремни-то он быстро снял. Кто вязал?

Поднявшись с земли, Малахов наблюдал за возникшей суетой. Когда она завершилась, он подозвал радиста Цветочника и зашел с ним в палатку, где стояла рация. Перед входом в палатку он обвел глазами взвод и понял, что это уже не его взвод, да и не был в общем-то его никогда. Да, карьера начиналась «лучше некуда». Все из-за этого чертового сержанта.

«Я тебе устрою, паскуда. Наплачешься!» – решил Конюх и нырнул в палатку.

В вагончике, легко сняв ремни, Пастух минут пять ломал ударами кулака внутреннюю обшивку, давая выход злости.

«Это он мне так сказал, что я могу воевать только с бабами», – на тот момент у Красного уже было два ордена и три медали. – «Да этот сопляк лейтеха, не нюхавший пороха генеральский сынок, их в жизни честно не заработает. Получить может и получит, а заработать – нет!» – негодовал Аркадий, продолжая крушить внутреннюю обшивку вагончика. Попав, наконец, в металлическую стойку, так что боль резанула по мозгам, и разбив оба кулака, немного успокоился. Лизнув кровоточащий кулак, он уселся на мешки.

Когда принесли остывший ужин, он, как и большинство на высоте, не стал ужинать. Никому кусок не лез в горло. Взял только стакан чая через окно.

Было слышно, как в палатке навзрыд плакала Наташа. Она же не хотела!! Она не знала!!! И теперь все считают, что это она виновата в смерти парня. А она только косметику хотела, никто не говорил, что это опасно. Здесь на высоте почти сорок солдат, танк и три этих, как их там… БТРы. В нескольких километрах база, там стоят вертолеты, пушки, их охраняют солдаты, много солдат. И там же штаб их десантного батальона. Каждый день по бетонке туда-сюда снуют машины. Правда, поодиночке, кажется, только Кок за водой ездит да Суржик с почтой, другие не ездят. Зато почти каждый день колонны наших войск проходят. Два месяца они здесь; спокойно, говорили, тут, все горы вокруг постоянно под наблюдением вертолетов и разведчиков. Ну откуда, скажите пожалуйста, она могла знать, что вот так среди бела дня могут украсть десантника и вернуть его в таком ужасном виде? Откуда?!