Андрей Воронин - Мертвый сезон

Он держал этот город в кулаке, и не только город. Если уж на то пошло, то сфера интересов Аршака Геворковича простиралась далеко за пределы благословенного Краснодарского края – настолько далеко, что этот надутый индюк, нынешний мэр, которого они намеревались протолкнуть в губернаторы, сошел бы с ума от страха, узнав, какие дела решаются порой в гостеприимном доме Багдасаряна.

И вот теперь все это было поставлено под угрозу. Правда, и ставка была высока, и потому Аршак Геворкович, подумав совсем немного, решил двинуть в бой свой основной резерв. Сейчас он ждал – тянул время, переживал, что так нехорошо получилось с Гамлетом, злился и боролся с желанием напиться, как это обычно делают русские, столкнувшись со сложной проблемой.

На миг оторвав взгляд от экрана телевизора, Аршак Геворкович перевел его в угол, где на спинке стула висел его выходной пиджак. Из нагрудного кармашка пиджака выглядывал кончик белоснежного носового платка, электрический свет благородно играл в складках очень дорогой угольно-черной ткани. Аршак Геворкович посмотрел на часы и досадливо дернул щекой. Самолет приземлился почти полтора часа назад; Армен водит машину как бог, особенно когда его просят ехать побыстрее; так куда же они запропастились?

В это время внизу, во дворе, прошуршали по цементным плитам дорожки широкие шины, мягко хлопнула дверца, за ней еще одна. Аршак Геворкович подавил в себе желание подойти к окну и выглянуть во двор, ограничившись тем, что нажатием кнопки выключил телевизор. В наступившей тишине стали слышны людские голоса и шаги внизу, на первом этаже. Аршак Геворкович пробормотал по-армянски несколько слов, в которых сквозило явное облегчение, и встал, выпрямившись во весь рост и расправив широкие и покатые, свидетельствовавшие об огромной физической силе плечи.

В дверь постучали – негромко, отчетливо, вежливо. Аршак Геворкович уставился на дверь, а потом, сообразив, что стучавший ждет разрешения войти, крикнул:

– Да, дорогой, заходи!

Дверь распахнулась, и на пороге появился молодой, очень красивый армянин, одетый и причесанный с подчеркнутой элегантностью. Аршак Геворкович знал, что этот человек выглядит намного моложе своих лет, и потому без труда преодолел возникшее было желание отечески потрепать его по плечу.

– Здравствуйте, Аршак Геворкович, – вежливо поздоровался вошедший.

Голос у него тоже был молодой, и разговаривал он так, как полагается младшему говорить со старшим – почтительно, с должным уважением. Трудно было поверить, что этот человек имеет послужной список, которому позавидовали бы многие офицеры спецслужб всего мира; правда, ни в одной из спецслужб этот человек не числился – единственным его работодателем был Аршак Геворкович и те люди, которые за ним стояли.

– Здравствуй, Эдик, дорогой! – нараспев заговорил Багдасарян и все-таки не удержался – обнял гостя за плечи. – Здравствуй, дай на тебя посмотреть! Сто лет тебя не видел, соскучился, клянусь! Долетел хорошо? Армен тебя встретил? Как твои дела, дорогой?

Приезжий умело вычленил из кучи вопросов, которыми его засыпали, самый главный и сдержанно ответил:

– Спасибо, Аршак Геворкович, все в порядке. Мои дела идут хорошо.

– Ай, молодец! – обрадовался Багдасарян и немедленно взял деловой тон. – Ну, раз твои дела в порядке, о них мы поговорим позднее. Может быть, ты хочешь отдохнуть с дороги, поспать?

– Спасибо, я не устал, – ответил тот, кого Багдасарян запросто назвал Эдиком, озираясь с таким видом, словно попал сюда впервые.

– Тогда сейчас принесут еду, и мы с тобой обсудим мои дела. Они, к моему большому сожалению, не так хороши, как твои...

Эдик рассеянно покивал и вдруг двинулся вокруг комнаты, обходя ее по периметру и как бы между делом заглядывая во все углы. Багдасарян наблюдал за его манипуляциями с растущим недоумением.

– Что ищешь, э? – не выдержал наконец Аршак Геворкович. – Ара, что потерял, а?

Эдик сделал в его сторону странный жест ладонью, прося не то извинения, не то тишины, заглянул в вазу с цветами и принялся рассеянно, будто невзначай, ощупывать оконную занавеску.

– Еда – это очень хорошо, Аршак Геворкович, – не глядя на Багдасаряна и продолжая шарить по всем углам, как собака, забывшая, где закопала кость, ровным голосом ответил он. – Честно говоря, я сейчас готов барана проглотить. Вы же знаете, как кормят в самолетах!

– Э, не говори, дорогой! – воскликнул Багдасарян, смекнув, что к чему. – Разве это еда, слушай? Настоящая отрава! Я однажды попробовал – чуть не умер, клянусь!