Андрей Воронин - Мертвый сезон

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду окраску волос, юный нахал! Про то, о чем вы подумали, я не спрашиваю, это все умеют, дурное дело нехитрое...

– Ну, это как сказать!

– Да, – согласилась Роза Соломоновна. – Глядя на вас, в это легко поверить.

Глеб фыркнул. Любая пикировка с Розой Соломоновной неизменно заканчивалась ее полной и безоговорочной победой – переспорить ее было попросту невозможно, у нее на все был готов ответ.

– Что вы фыркаете, как лошадь? – сказала Роза Соломоновна. – Идите уже на кухню, несите табурет. Так и быть, я вас покрашу. Мой папа был знаменитый на весь город психиатр, так он меня научил никогда не спорить с сумасшедшими.

Пока Глеб ходил за табуреткой, старуха быстро и сноровисто развела краску и растворила в большой эмалированной кружке таблетку перекиси водорода. Краска издавала неприятный кислый запах, а когда Роза Соломоновна принялась уверенными движениями втирать эту зловонную массу Глебу в волосы, оказалось, что она еще и жжется. Закончив, Роза Соломоновна нахлобучила Глебу на голову полиэтиленовый чепец.

– Вот так, – объявила она, моя руки над раковиной. – Теперь отправляйтесь на кухню, я таки буду вас кормить. Все равно краску надо хорошенько выдержать, прежде чем смывать, иначе все мои труды пойдут козе под хвост.

– Жжется, – пожаловался Глеб.

– А что вы думали – что это будет похоже на эротический массаж? Красота требует жертв! Хотя в вашем случае говорить о красоте, пожалуй, преждевременно. Ну, хотя бы будете знать, каково приходится женщинам!

На кухне Роза Соломоновна быстро приготовила салат из добытых на рынке томатов. Помидоры она резала крупными ломтями, что живо напомнило Глебу европейскую манеру готовить салаты.

– Знаете, Роза Соломоновна, – сказал он, наблюдая за тем, как старуха расправляется с луковицей, – однажды я был за границей и заказал в ресторане салат. Так они мне принесли две половинки помидора, веточку петрушки и лист салата на деревянном блюде. Ах да, и еще половинку луковицы. Спасибо, хоть очищенной.

– Попрошу без намеков, – грозно заявила Роза Соломоновна. – Не нравится, так я вас умоляю, берите нож и режьте сами, как хотите.

– Примерно то же самое мне ответил официант в том ресторане, – сказал Глеб. – Бог с ним, с салатом. Что нового в городе, Роза Соломоновна?

– Я вас умоляю! Что может быть нового в этом городе? – пожала жирными плечами Роза Соломоновна. – Все новое – это хорошо забытое старое. Все посходили с ума, прямо как вы, на рынке только и говорят, что о каком-то маньяке. Как будто бывают маньяки, которые нападают на бандитов с автоматами!

– Почему же на бандитов? – удивился Глеб, поедая салат и косясь одним глазом в тарелку, чтобы заодно с салатом не употребить в пищу таракана. Тараканов на кухне у Розы Соломоновны было великое множество, и они бродили где хотели. – Ведь, если я правильно понял, этот Багдасарян был депутатом, уважаемым человеком...

– Я вас умоляю! – закричала Роза Соломоновна. – И после этого вы будете мне говорить, что приехали из Москвы? Как будто вам неизвестно, кто у нас сейчас пишет законы!

– По-вашему, все депутаты – бандиты?

– Нет, не все. Жулики среди них тоже попадаются. Но этот ваш Багдасарян точно был бандит, и его приятель, которого недавно схватил Кондратий, тоже был бандит – пробу ставить негде. Если хотите знать, что я об этом думаю, так я вам скажу: у кого-то просто лопнуло терпение смотреть на их художества, и этот кто-то взял и сделал то, что давно надо было сделать. Только он не довел дело до конца. Я всем говорю, что вместе с этими двумя бандитами надо было прихлопнуть и их дружка, нашего дорогого мэра, но теперь уже поздно. Вы будете смеяться, но этот поц сбежал из города.

– А кто такой поц? – спросил Глеб.

Роза Соломоновна заметно смутилась.

– Ну, поц, поц... Это просто ругательство... – она кашлянула в кулак. – Вы только не повторяйте его в культурном обществе: там могут оказаться евреи, которые поймут, что вы сказали, и подумают, что вы сами поц, не умеющий вести себя на людях. Это ругательство, и притом очень неприличное.

– Хорошо, Роза Соломоновна, не буду. Хотя словечко, между нами, смачное. И куда же он подался, это ваш поц – то есть, я хотел сказать, мэр?

– Да кто же его знает? Мне об этом рассказала Фира Моисеевна, а она знает, о чем говорит. Она, к вашему сведению, всю жизнь работала в горисполкоме, а теперь там работает ее племянница. Правда, теперь это называется по-другому, но суть не изменилась. Так вот, племянница Фиры Моисеевны сказала, что он взял отпуск по состоянию здоровья и уехал, а куда – никто не знает, даже его жена. Она приходила в мэрию, спрашивала, куда он уехал. Вообразите себе этот срам – жена мэра приходит к нему на работу и спрашивает у всех: "Вы не знаете, куда он уехал?"