Михаил Зайцев - Час бультерьера

Само собой, я вооружен не только костылем. В сидоре за плечами помимо бритвенной остроты ножика в ножнах, которым я в том числе и бреюсь, кроме кремневого огнива для разведения костра, котелка, кружки и запаса круп, лежит еще и боевой арбалет "Литл Джо", сделанный в Британии. Увы, "Литл Джо" упакован в разобранном виде.

В поселке остался мощный арбалет "Биг Джо", снабженный прикладом, прицельной рамкой, имеющий автовзвод и автоподачу болтов. Модель "Литл" так называемого "пистолетного типа", то бишь с рукояткой, как у пистолета, без всякой автоматизации, с простеньким целиком. Собираясь жить в тайге долго и счастливо, я сознательно отказался от огнестрельного оружия, дабы избавить себя от проблем, связанных с боеприпасами. Преимущество арбалетов в том, что они стреляют цельнометаллическими болтами, их можно эксплуатировать сколь угодно долго. К тому же болт имеет еще и самостоятельную ценность — при желании я могу использовать его как сякен, то есть взять в руку и метнуть.

И еще у меня на поясе любимое оружие — "кусари". Сиречь цепочка с двумя грузилами на концах. Кусари спрятано под ватником, арбалет разобран, болты и ножик в сидоре, короче — вооружился я более чем нормально для трехдневного перехода, но, за исключением костыля, оперативно задействовать арсенал хрен получится. Ведь я совершенно не рассчитывал на нечаянную встречу с двуногим хищником, шел проведать райское местечко у тихой речушки, расконсервировать домик-пряник, выстроенный дедом, произвести ревизию оставшейся после деда аптеки, сушеных трав и кореньев, посуду помыть, дровишек заготовить, с утварью всякой разобраться, короче — шел, как мирный квартирьер, подготовить место жительства для своего семейства, а вона как оно причудливо вышло-то, иду и чувствую себя дичью, и тяжелый человеческий взгляд прям-таки давит на затылок.

А вокруг — весна! Ранняя, без насекомых, с первыми беременными почками, с последними ошметками снега, с сухим шуршанием под ногами на возвышенностях и хлябью в низинах, с робкой травкой и смелым пением птиц, с ярким солнцем, еще не жарким, но уже теплым. Авитаминозное, но чудесное время года. Преддверие биологического взрыва природы.

Ельник давно остался позади, по краям тропинки вековые сибирские сосны, которые ошибочно называют "кедрами". К дереву кедру, упомянутому в Библии и произрастающему в Палестине, сосна сибирская отношение имеет весьма и весьма отдаленное. Кедром нашенскую сосну обозвали казаки, пришедшие покорять Сибирь под началом Ермака. Тропинка круто сворачивает, и я вместе с ней. И выхожу на полянку размером с площадку для игры в волейбол. И вижу домик посреди полянки типа охотничьей заимки. Этакая избушка на сваях, будто на курьих ножках, стоит ко мне дверцей, к лесу задницей. Свежесрубленная избушка, максимум пара лет от роду. Замедляя шаг, рассмотрел избушку, крутанул головой и замечаю...

М-да... С добрым утром, тетя Хая, вам посылка из Шанхая... Замечаю трех китайцев на краю поляны. Двое стоят чуть впереди с правого края поляны, один параллельно им на левом краю. Одевались китайцы в том же бутике, что и я, на них телогрейки да кирзачи, только на головах не "пидораски", а кроличьи шапки-ушанки. В руках у желтокожих автоматы системы "Калашников". Три ствола и узкие глаза смотрят, естественно, на меня.

Заметив китайцев с автоматами, я останавливаюсь.

Крюк-протез держу чуть на отлете, слегка опираясь подмышкой на костыль. Лицо у меня без всякого намека на какое-либо выражение. Ни страха, ни удивления, ни отрешенного спокойствия уверенного в своих силах мужчины, никакого поддающегося дешифровке выражения на лице.

Одинокий китаеза с левого края поляны двинулся мне навстречу. Грамотный маневр — он приближается и не пересекает линию огня соплеменников напротив. Примечаю оттопыренный боковой карман телогрейки одинокого автоматчика. Из кармана торчит куцая антенна. Расклад понятен — тот хрен, который меня засек и отслеживал, который сверлил взглядом мой затылок, связался по рации с этой троицей, и мне устроили теплую встречу. Кстати! Взгляд за спиной я ощущать перестал. Вышел на полянку, и тяжесть в затылке исчезла.

Вот бы узнать, сидит ли еще кто-то в избушке на курьих ножках, или Магелланов тайги с автоматами всего четверо?

Китайский автоматчик остановился в пяти шагах слева от меня, убогого. Опустил ствол, направил его на мои колени и спросил по-русски, без всякого акцента:

— Ты почему один?