...19 часов 02 минуты на именных наручных часах Евгения Владимировича Пушкарева. Глянув на часы, начальник службы безопасности концерна "Никос" строго посмотрел на подчиненную ему согласно трудовому договору Сабурову Зою Михайловну.
— Сабурова, эти твои фокусы, понимаешь... Какого, прости, Шурика лысого ты, понимаешь, отказываешься говорить со мной?.. Я, ты понимаешь, ночей не спал, забыл, когда жену в последний раз... Да какого лешего я перед тобой тут оправдываюсь? Ну, чего тебя заклинило, дуру? Почему приспичило сначала с Казанцевым разговаривать? Чего молчишь? Кто твой непосредственный...
— Евгений Владимирович! — перебила начальника Зоя, убирая непослушную прядь со лба. — Чуть не забыла. В двух кварталах от нас хрущобы поставили под снос, видели?
— Видал выселенные дома, и что?
— Дом с аркой знаете? В нем еще магазин "Пятерочка" до ремонта был, помните? За этим домом, во дворе, стоит "Москвич", в машине отдыхает усатый мужик. Он вез меня от Мытищ, он...
— Погоди, Сабурова! В каком таком смысле-коромысле "отдыхает"?
— В том смысле, что я его вырубила.
— Зачем?
Мерное гудение подъемного механизма прекратилось, створки дверей разъехались в стороны, исчезли.
— Усач сам вам все объяснит, — ответила Зоя, выходя из кабины лифта. — А начнет врать, по типу, я не я и вина не моя, пригрозите ему сексом с пассажиркой, и он расколется.
Дежурный сотрудник охраны на самом верхнем и самом главном этаже встретил Зою сначала недоуменным, потом радостным взглядом. Дежурный вскочил с казенного стула, обошел казенный стол, заулыбался, демонстрируя два ряда крепких белых зубов.
— Зоя Михална! Зоя! Здрасте! Вы...
— На место! — рявкнул Пушкарев, едва поспевая за строптивой Сабуровой, вытягивая на ходу-бегу мобилу из пиджачного кармана, испепеляя взглядом дежурного. — Отставить улыбочки! Премии лишу!.. Сабурова, тормозни!
— Что, Евгений Владимирович? — оглянулась Зоя, входя в главный коридор "Никоса" из главного холла на последнем этаже.
— Сабурова, как только вратарь доложил, что ты возникла, я связался с Казанцевым. У Николай Маратыча совещание, он обещал сворачиваться, но, сама понима...
Самая главная, президентская дверь в самом главном коридоре отворилась, оборвав на полуслове Евгения Владимировича. В коридорную узость из простора сановного кабинета повалили толстые и худые, молодые и старые холеные мужчины в похожих костюмах и непохожих галстуках. Пахнуло изысканным мужским парфюмом и благополучием.
— Совещание закончилось, — шепнула Пушкареву Сабурова, прижимаясь к стенке, пропуская отзаседавшихся. — Евгений Владимирович, там, у проходной, вы отходили в сторону, по сотовому звонили. Это вы Казанцеву звонили, да? Вратарь доложился, и вы ему первый раз позвонили, а когда я сказала, что буду общаться с Николай Маратовичем и более ни с кем, вы опять с ним созвонились, да?
Пушкарев кивнул неохотно: да, мол. Казанцев в курсе, что ты, такая-сякая, желаешь конфиденциальной беседы. Кивнув Зое, Евгений Владимирович кивнул толстяку, ответственному за транспорт, типа, поздоровался. С другим отзаседавшимся начальником Пушкарев поздоровался за руку, с третьим обменялся приветственной фразой и так далее. Местные шишки выходили из кабинета, несли свои тела к лифту, кому-то Пушкарев кивал, с кем-то ручкался, произносил короткие приветствия, натянуто улыбался, а Зоя тем временем тихой сапой, шажочек за шажочком, на цыпочках, ибо не могла иначе — каблук у правой босоножки был сломан, вдоль стеночки, не спеша приближалась к вожделенному кабинету.
Николай Маратович Казанцев стоял возле окна, сцепив руки за спиной и выпятив живот. Господин Казанцев пребывал в состоянии отрешенной задумчивости, его рассеянный взгляд свободно блуждал по крышам пятиэтажек, по черной полосе туч у горизонта, по лабиринтам улочек и переулков со снующими шустро машинами.
Зоя тихонечко прикрыла за собой дверь, гипнотизируя затылок президента нефтяного концерна, обошла длинный стол для заседаний, нечаянно задела небрежно, косо задвинутый под столешницу стул.
— Зоя? — Николай Маратович повернул голову на звук шаркнувшей по ковру ножки стула. — Здравствуй, Зоя. — Николай Маратович отвернулся от блистающих чистотой стекол, оперся бедром о подоконник, расцепил руки за спиной, жестом предложил Сабуровой выбрать любой из ряда стульев и присесть. — Устраивайся где тебе удобнее. Женя сообщил, ты нашлась и требуешь немедленной аудиенции. — Казанцев выглядел уставшим, хмурился, теребил пуговицу пиджака и то и дело порывисто, шумно тянул прохладный кондиционируемый воздух носом и выдыхал его медленно, оттопырив губу, надувая щеки. — Фу-у-у... Голова болит, прям по швам башка трещит, — доверительно признался президент женщине, которая много лет верой и правдой охраняла его тело. — Так болит в черепе, Зоинька, что и обрадоваться подобающим образом твоему счастливому возвращению нету силушек. Знаешь, как тебя искали? Ух, как! Все на ушах, и наши, и привлеченные мною людишки, все... Зоинька, а чего ты не садишься? Располагайся. Устала, поди... И я заметил, каблук у тебя сломан. Садись... Не хочешь?.. Ну, как хочешь.
Читать дальше