Валерий Горшков: Кобра

– Ты меня достала. – Я терял остатки терпения. Поэтому не сдержался и врезал по ее некогда сводившему меня с ума кукольному личику. Реакция последовала молниеносно. Точь-в-точь такая же, как пять минут назад, на пороге коттеджа – Зайка всхлипнула, раз, другой, третий, и – разразилась громким истерическим хохотом. При этом по ее щекам ручьем струились слезы. Смотреть на это было выше моих сил! Я вдруг со всей пугающей обреченностью понял, что мне уже не добраться до миллионов Браташа. А осознав это, я впал в лютое бешенство. Теперь моим единственным желанием было уничтожить, порвать в клочья, стереть с лица земли, превратить в пепел тех, кто так вероломно лишил меня надежды на беззаботное светлое будущее!!! Я просто сошел с ума… Иначе бы ни за что на свете не стал судорожно шарить по карманам Толика в поисках ключей от «чероки», найдя их – не бросился бы, сломя голову, обратно в сарай, не разыскал там, круша и разбрасывая все по сторонам, облезлое пожарное ведро и бухту прозрачного поливального шланга, не отрезал от него кусок при помощи пилы и не бросился бы к джипу сливать из бака бензин. Я совершенно не отдавал себе отчет, что именно собираюсь устроить. Я просто желал, чтобы Катя и ее любовник как можно скорее сдохли, корчась в страшных муках.

Пока я набирал бензин в ведро, перед моими глазами, как в калейдоскопе, проносились, сменяя друг друга, картины из моего недавнего прошлого. Вот я прихожу домой и вижу рядом с дверью квартиры насквозь промокшую и продрогшую, невероятно красивую юную женщину, которую желаю больше всего на свете… Вот я впервые прикасаюсь ладонью к ее упругой маленькой груди и чувствую, как по всему телу, от затылка до пяток, пробегает, сдавливая дыхание, горячая волна счастья… Потом в зеркале появляется чужое, но подозрительно знакомое мне усатое лицо, и я не сразу соображаю, что передо мной – не кто иной, как я сам. В гриме… Одна картина пропадает, растворяясь в кровавом тумане, а на ее место выплывает следующая. Вот я выпрыгиваю из вагона скорого поезда, крепко сжимая в руке сумку, в которой лежит кейс с двумя миллионами долларов… Лицо Кати с застывшей на губах странной улыбкой… Яркая вспышка – и вот я уже лезу вверх по раскачивающейся из стороны в сторону цепи, моля бога лишь об одном – только бы выдержал забитый в ворот крюк!.. И, наконец, в завершение этой череды образов и видений, быстро, как при ускоренном воспроизведении видеокассеты, перед моими глазами проносятся лица псковских коптильщиков, бармена Кости, рыжей стюардессы из авиалайнера компании «Пан Ам», пустое чрево банковского сейфа и – лежащий в луже запекшейся крови таксист, с проломленным черепом и крепко зажатым в руке бесполезным «браунингом». Завершает видения огромный, как статуя Свободы, бронзовый орел с хищно загнутым окровавленным клювом…

Я схватил ведро, полное бензина, и, расплескивая его через край, бросился назад к коттеджу. Я вломился в спальню… и застыл на пороге, не обращая внимание, как из худого ведра прямо мне на ботинки стекает тоненькая струйка взрывоопасной жидкости. Я неморгающим взглядом смотрел на стоящую посреди комнаты Катю, в руке у которой был огромный кухонный нож для разделки мяса. Лезвие ножа из серебристого стало рубиновым. На полу, беспомощно раскинув руки и выпучив голубые глаза, лежал Толик. Весь его вид словно молил о пощаде, но надежды на спасение не было. Его обильно залитое кровью горло, было перерезано от уха до уха, а на губах, перепачканных алой пеной, вероятно, застыл так и не вырвавшийся из груди последний крик о помощи. Мертвые не умеют кричать.

– Ты снова опоздал, милый, – ангельским голоском сообщила Катя. – Ты слишком рано посчитал, что деньги уже у тебя в кармане. Теперь они не достанутся никому. Никто из живых не сможет рассказать тебе, где они спрятаны. А мертвые… они умеют хранить свои секреты. – Зайка опустила взгляд и брезгливо посмотрела на зажатый в ее руке нож. Ее пылающие угольками глаза потухли, и в следующую секунду нож полетел в сторону. Девчонка отшвырнула его с таким омерзением, словно это была болотная гадюка, а не кусок металла с пластиковой ручкой.

– А теперь можешь делать то, ради чего пришел. Мне уже плевать. Если ты не убьешь меня, то я сделаю это сама. Для меня жизнь кончилась. Ну же, давай, выливай свой поганый бензин!!!

У меня с глаз словно спала пелена. Было такое ощущение, словно на мои раскаленные добела и. окончательно зашкалившие мозги, экстренно вскрыв черепную коробку консервным ножом, вылили ушат ледяной воды. Я с удивлением посмотрел на ведро с бензином, потом бросился к окну, распахнул его настежь и вышвырнул ведро наружу. Огнеопасная жидкость вылилась на землю, ведро со звяканьем откатилось в сторону. Господи, да что же это такое творится! Всего несколько мгновений назад я готов был совершить чудовищное варварское убийство! Уже по собственной воле стать таким же, как валяющийся сейчас на полу, в луже крови, курьер!..