Георгий Олежанский - Шах и мат

Амир думал недолго. Яростная злоба и инстинкт все сделали сами: совершив длинный кувырок вперед, он подобрал выпавшее оружие…

— Мне не спалось, амир, — обратившись с почтением к Гагкаеву, начал Амир, — ведь вы принесли много хороших новостей. Поэтому я решил выйти во двор и подышать свежим воздухом. Тогда-то я и увидел Ислама и двух моджахедов из его отряда, да дарует им Аллах свое благословение.

— Что они там делали, Амир?

…Первым прицельным выстрелом в голову Амир положил второго бандита, двумя последующим, пришедшими в область солнечного сплетения, самого Ислама…

— Они вывели из хлева пленных русских, — продолжил Амир, — я понял, что Ислам задумал свершить самосуд над ними, вопреки вашей воле.

— Ислам… — пробурчал Сулиман, — он никогда меня не слушал. Ослушался и сейчас.

…Амир видел, как умирал Ислам, лежа на спине, захлебываясь собственной кровью, тоненькими ручейками вытекавшей изо рта.

— Ты знаешь, кто я? — присев, тихо спросил он у Гагкаева-младшего.

Ислам едва заметно покачал головой.

— Я скажу тебе!..

— Я попытался вмешаться, но один из моджахедов Ислама, ударил меня в спину, крикнув, что я недостойный сын рода. Это тот, которого вы нашли еще живым.

— Шакал! — взревел Сулиман. — Завтра его повесят за яйца, а потом запихнут их ему в глотку.

В глазах Амира вспыхнул огонек.

— Я обо что-то ударился, потерял на время сознание, а когда очнулся, то увидел, что один из русских лежит с перерезанным горлом, а второй положил сначала одного моджахеда…

— Не называй его так! — перебил Амира Сулиман.

— Я видел, как русский ударил Ислама, — продолжил Амир, — что тот отлетел чуть ли не на метр и упал. Потом пленный схватил пистолет, видимо выпавший из рук первого модж… — Амир вовремя остановился, — и убил второго выстрелом в голову. Я отреагировал слишком поздно, еще раньше русский выстрелил в Ислама. Он оказался быстр, словно сам шайтан! Простите, дядя!

И он виновато опустил голову.

…Нагнувшись к самому уху, Амир что-то прошептал Исламу, и в глазах того вспыхнула злоба.

— Теперь, — не вставая с колен, продолжил Амир, — когда ты все знаешь и ничего не можешь изменить, подохни как животное!

И секунду спустя во двор вылетел разбуженный выстрелами Сулиман…

Сулиман тяжело вздохнул:

— Тяжело терять сына. Ислам был своенравен. Он не почитал старших. Возможно, Аллах и покарал его за гордыню. Амир, от тел надо избавиться. На нашей базе закопайте или сожгите, мне все равно.

Амир кивнул.

— Макка! — позвал Сулиман жену.

Женщина, как всегда, молча появилась на пороге комнаты. Взгляды нены и Амира пересеклись, но ни укора, ни сожаления по случаю смерти сына в ее глазах он не прочел.

Близ села Симсир, утро следующего дня

Отряд численностью восемнадцать человек медленно двигался в горы. Дозор шел чуть впереди, в метрах тридцати от основной группы, на расстоянии видимости, чтобы в случае опасности, не поднимая шума, предупредить остальных. Они выступили рано утром, почти засветло, но все равно информаторы по цепочке предупредили бандгруппу о действиях федеральных сил. Стоио признать, что такая система связи у них, в отличие от нас, работает без сбоев. Ведь у них за отказ помогать бандитам убивают — просто мешок на голову, и вскоре изувеченное тело находят лесники.

Каждый в отряде знал, что боевики снялись с временной базы и ушли в горы. Им оставалось только отметить на карте временную лежку, сфотографировать позиции, посчитать пакетики «Роллтона» и помочиться на остатки небольшого и явно не скрываемого костерка. В такие моменты думаешь, что работать надо как-то иначе, но с бюрократической машиной справиться тяжело.

Однако на этот раз все пошло не по плану.

За километр до места предполагаемого нахождения боевиков головной дозор подал знак, опасности который продублировал старший основной группы — командир роты разведки 2-го батальона особого назначения ВВ МВД России майор внутренней службы Балакин Вадим Петрович, известный также как Лис. Группа остановилась.

— Карась, Ежик, — негромко позвал Балакин.

В то же мгновение перед ним возникли двое бойцов, похожих друг на друга настолько, что их можно было принять за братьев.

— Слушай боевой приказ, — начал Балакин, открывая на планшете карту местности, где им предстояло работать, — берете Киллера, Бобра и Чумика.

Карась и Ежик переглянулись между собой, один из них хихикнул.