Георгий Олежанский - Шах и мат

— Здравствуй, — кашлянув, поприветствовал бывшего коллегу Даллес.

— Аллен! — довольно воскликнул Маккоун. — Аллен Уэлш Даллес, сколько лет?! Не сидится спокойно на пенсии?

— Есть немного. Но Джон, я по делу, у меня для тебя есть неплохой кандидат. Джонатан Питерс — первокурсник Принстонского университета. Присмотрись к нему, если я не разучился разбираться в людях, а я, поверь, не разучился, — и он улыбнулся, польщенный данной самому себе оценкой, — то за этим молодым человеком может быть большое будущее.

ГДР, Восточный Берлин (округ Лихтенберг)

Офицер, сидевший на контрольно-пропускном пункте центрального входа МГБ ГДР, с серьезным выражением лица изучал представленный документ в красной обложке, на лицевой стороне которого по-русски было написано «Удостоверение», и изредка поглядывал на стоявшего рядом улыбающегося высокого мужчину в качественно скроенном костюме-тройке.

Во всем облике мужчины читались чувство собственного достоинства, уверенность и некая внутренняя сила. Эти качества в совокупности с природной статью и выработанным за годы службы в органах безопасности умением держать себя создавали вокруг него ореол притягательной таинственности, присущей разве что мэтрам профессии «плаща и кинжала».

Прямой взгляд его глубоких карих глаз подавлял волю и ласкал одновременно, заставляя теряться от смущения и краснеть. Мужчин этот взгляд лишал воли, женщин — околдовывал, сжигая возбуждением.

— Sieht aus? [1] Похож? ( нем. ) — не без иронии на хорошем немецком языке спросил мужчина.

Говорил мужчина мягко, при этом четко произнося каждый звук. Его неспешная речь гипнотизировала и обескураживала собеседника: очаровывающая манера разговора никак не сочеталась с уверенным внешним видом.

Между тем офицер на пропускном пункте, нисколько не изменившись в лице, вернул удостоверение, после чего снял трубку одного из находившихся на столе телефонных аппаратов и набрал номер.

— Herr Miller? [2] Господин Миллер? ( нем. ) — спросил он, когда на том конце ответили. — Bitte, Herr Miller, mit dem Telefon [3] Будьте добры, господина Миллера к телефону ( нем. ). , — попросил офицер, получив отрицательный ответ.

Когда к аппарату подошел господин Миллер, офицер сообщил, что на проходной ожидает человек, показавший удостоверение сотрудника КГБ СССР, но не значащийся в списках, утвержденных Министром госбезопасности Эрихом Мильке.

— Wie ist sein Name? [4] Как его зовут? ( нем. ) — спросил Миллер.

Офицеру пришлось заглянуть в журнал, потому как с первого раза он не то что запомнить, выговорить не смог.

— Кри-воу-шиев, — почти по слогам прочел он.

Мужчина слабо улыбнулся.

— Ich komme gleich runter [5] Я сейчас спущусь ( нем. ). , — ответил Миллер и положил трубку.

Дитрих Миллер, оперативный сотрудник американского направления контрразведки Министерства, сразу же вышел к проходной и направившись прямиком к сидевшему на центральном КПП офицеру. Передав ему подписанный директором новый список лиц, имеющих право беспрепятственного прохода в здание МГБ ГДР и тем самым покончив с бюрократическими формальностями, Миллер, крепким объятием поприветствовал старого друга — капитана 2 Главного управления КГБ СССР Кривошеева Константина Сергеевича.

— Нисколько не изменился, — довольно заметил Миллер, — все такой же поджарый, статный москвич с аристократическими замашками.

Кривошеев в ответ улыбнулся:

— Не зная тебя, дружище, подумал бы, что ты ко мне пристаешь.

Дитрих отмахнулся:

— Ты не в моем вкусе, да и прическа ужасная. Разве в Союзе не знают о существовании моды?

— К сожалению, в Союзе много о чем не знают, — ответил Кривошеев, когда они поднимались по центральной широкой мраморной лестнице, устланной красной ковровой дорожкой, на пятый этаж, где располагалось американское направление. — Но ты мне лучше скажи, как поживает фрау Миллер?

В отличие от большинства немцев, Дитрих Миллер, прожив много лет в Москве, будучи, как и Кривошеев, студентом МГИМО, русский сарказм как форму острого юмора понимал. Потому и ответ оказался соответствующим.

— Просто прекрасно! Оттого, что даже не подозревает об этом. — И тут же задал встречный вопрос: — Ну, а как у тебя обстоят дела на личном фронте?

— У нас с браком намного строже, чем у вас, — сказал Кривошеев, хлопнув Дитриха по плечу, — моральный облик сотрудника. Потому своим, как говорят у нас, тылом, я обзавелся. Обычная советская семья чекиста в государственной двухкомнатной квартире.