Георгий Олежанский - Шах и мат

Оценив эффект своих слов, Архангельский с горечью осознал, что американца они нисколько не задели. Тут Питерс приложил палец к уху и посмотрел куда-то в сторону.

«Центр?» — пронеслась в голове Архангельского мысль.

— Как Араб? — бросил он.

Питерс отреагировал мгновенно: взгляд стал жестким, наполнился ненавистью и злобой.

Американец вынул из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.

Сидевший на полу Архангельский перекатился в сторону, туда, где находился опешивший и не среагировавший вовремя охранник, вытащил прикрепленный специальными ножнами боевой нож и вонзил тому в ногу.

Прогремел выстрел, и пуля выбила из стены дома в том месте, где секунду назад находился Архангельский, щепки вперемешку с мелкими кусочками камня.

Охранник взвыл от пронзившей его острой боли и согнулся пополам: Архангельский еще раз ударил его ножом, но уже в пах. И они оба завалились на пол.

Питерс выстрелил еще дважды. Одна пуля, как и первая, выбила щепки из стены, вторая вошла в ногу охраннику, который заорал с новой силой.

— Терпи, казак, — пробормотал Архангельский, прикрываясь раненым мужчиной, как щитом, — атаманом будешь.

Стрельба прекратилась. Видимо, Питерс больше не решался открыть огонь, опасаясь вновь попасть в своего.

— Господин Архангельский, — бросил Питерс, — вы же понимаете, что находитесь в безвыходном положении.

— Да ну, — пробубнил себе под нос Михаил.

— Советую вам просто оставить свою затею, — продолжал американец, — скоро на выстрелы сбегутся все моджахеды деревни.

Архангельский, собрав все силы, дернул раненого охранника влево, отчего тот охнул и издал протяжный стон боли, и, усадив его на пол, устроился сам, вновь прикрывшись телом, как щитом.

— Hey, american, — крикнул Архангельский, передернув затвор автомата, взятого у раненого, который уже безвольно завалился на него, — suck this [11] Эй, американец, пошел ты ( англ. ). .

— Shit! [12] Черт! ( англ. ) — выругался Питерс.

И Архангельский спустил курок.

Республика Афганистан, г. Кабул, военный госпиталь, несколько дней спустя

В нос ударил непривычный запах спирта и хлорки. Старший сержант Архангельский приоткрыл глаза, осматриваясь по сторонам: он убедился, что находится не в затхлом и провонявшем темном подвале, а на мягкой койке в военном госпитале. Михаил попробовал приподняться, но сил не было, и он оставил эту затею.

— Привет, Миша, — раздался откуда-то со стороны мужской голос, одновременно и знакомый, и незнакомый, словно он когда-то его слышал, но сквозь пелену или помехи.

— Капитан Кривошеев? — тихо спросил Архангельский.

— С возвращением, — ответил тот, кого он назвал Кривошеевым, — еще бы чуть-чуть, и было бы поздно. Ты молодец, Миша, держался до последнего.

— Почти ничего не помню, — говорить Архангельскому было тяжело, — после того, как открыл огонь из автомата.

Кривошеев налил стакан воды из графина на тумбочке рядом с кроватью и помог Архангельскому сделать несколько глотков.

— Ну, — произнес он, — если вкратце, то вас сдал начальник медицинской части полка, как и всех ранее.

— За что продал? — только выдавил Архангельский.

— Наркотики, деньги, — уныло вздохнул Кривошеев. — Организовал в Союз канал поставки опиатов. Перевозил военными бортами под видом списанных или неиспользованных медикаментов, в которых мало кто смыслит. А раз военной авиацией, то, соответственно, без пограничных и таможенных досмотров. Весьма удобно и безопасно перевозить. Наркоту брал за информацию. Вышли на него в последний момент.

— Понятно. — Архангельский с досады стиснул зубы.

Чувство, когда тебя предают, не стирается временем, а если за деньги, то превращается в шрам на сердце. И этот шрам всегда будет напоминать о себе, делая человека еще более жестким и замкнутым.

— Когда выяснили твое местоположение, — продолжил Кривошеев, — полномочий сотрудника органов безопасности вполне хватило, чтобы взять спецназ ГРУ и поднять в воздух парочку вертолетов для огневой поддержки. Мне жаль, но ты, возможно, единственный, кто остался в живых из отряда. — Кривошеев умолк.

Архангельский ничего не ответил: он и так понимал, что, вероятнее всего, больше никто не спасся, хотя верить в это было тяжело.

— Капитан, — произнес Архангельский после непродолжительной паузы, — там, в том селении, где меня держали, был один американец. Но не из обычных военных. Особенный.

— Питерс? — уточнил Кривошеев. — Его звали Джонатан Питерс?