Александр Тамоников - Брат за сестру

– Давно не виделись, – проворчал он. – Что происходит, товарищ полковник?

– Нам очень жаль, Олег Иванович, – вкрадчиво произнес Вернер, – но вам придется подать рапорт об увольнении. Лучше всего, чтобы вы это сделали сами – постараемся избежать прямого приказа об увольнении, чтобы не портить вам дальнейшую жизнь…

– Минуточку… – Олег почувствовал, как онемели скулы. – Как-то туповат я сегодня на голову… Вроде есть еще время до первого апреля… Не хотите повторить то, что вы сейчас сказали?

Полковник терпеливо повторил. Прозвучало как раньше, хотя все равно дико. За что?!

– Вы получите неплохое выходное пособие – думаю, тысяч триста, – добавил Вернер. – С выслугой и пенсией будет туговато, вы еще не отслужили достаточное количество лет, но, думаю, вопрос со льготами при устройстве на другую работу мы решим…

– Вы что, охренели там все? – Он не хотел, но вырвалось. Сжались кулаки, и это тоже не укрылось от внимания Вернера.

– Прошу взять себя в руки, Олег Иванович, – укоризненно покачал он головой, – не стоит совершать идеологически незрелые поступки, за которые вы можете обзавестись дополнительными неприятностями. Не советую оскорблять старших по званию. В один прекрасный день ваши заслуги могут вас не спасти.

– Олег, успокойся, – проворчал из угла куратор, – ты с головой вообще дружишь? Или ты с ней даже не здороваешься?

– Прошу простить, – буркнул Олег. И вдруг на него снизошло спокойствие. Какое-то оглушительное, тотальное. Он не будет себя вести как какой-то гопник. Он спокоен, как удав…

– Хорошо, будем считать, что я ничего не слышал, – кивнул Вернер. – Это не ложный донос, не фабрикация улик и не ошибка следствия. Под вас никто не копает, чтобы выжить с этой должности. Не такая уж она козырная, чтобы было много претендентов… Ваша сестра Ольга Ивановна Шперлинг, в девичестве Кравцова, уже два месяца находится в Сирии, конкретно в городе Аль-Фараджа – это крупный населенный пункт в провинции Ракка. Кто контролирует район, вы, конечно, догадываетесь. Информация достоверная, и очень странно, что вы этого не знаете. Ваша сестра познакомилась в Москве с гражданином Турции, вышла за него замуж и уехала на историческую родину супруга, где долго не задержалась. Допускаю, что она никогда не высказывала экстремистские мысли. Но как работает пропаганда «Исламского государства» и как они заманивают людей, вы обязаны знать. Они рисуют привлекательный мир, а гражданам, замученным кризисом, только того и надо. Не у всех, к сожалению, есть голова на плечах. По данным сирийской разведки, ваша сестра стала активной сторонницей радикального ислама, перешла на сторону ИГИЛ и участвует в борьбе этой запрещенной в России организации с правительственными войсками, а стало быть, и с нашей страной, воздушные силы которой помогают президенту Асаду в борьбе с терроризмом. Вверила себя, так сказать, воле Аллаха… Повторяю в третий раз: информация достоверна. Еще товарищ Сталин подметил, – криво усмехнулся он, – что сын за отца не ответчик, равно как и брат за сестру. Мы не можем вас официально уволить по этой причине. Но есть внутренние циркуляры, согласно которым ваша дальнейшая служба в нашей структуре решительно невозможна. Вы это сами прекрасно понимаете. Мне жаль, но и в другие силовые структуры вам дорога заказана. – Вернер поднялся, закрыл папку. В принципе он сочувствовал. Но Олег плевать хотел на его сочувствие! – Это все, что я хотел вам сообщить, Олег Иванович. Надеюсь, с вашей сестрой все будет в порядке. И с вами тоже.

– Подождите, – пробормотал Олег, – это что же получается? Моя сестра… шахидка?

– Ну почему же, – пожал плечами Вернер, берясь за дверную ручку, – совсем необязательно. Не все женщины, воюющие с оружием в руках на стороне ИГИЛ, шахидки. Она же не вдова мученика за веру? А так называемый муж, гражданин Турции, в данный момент, держу пари, уже давно забыл о ее существовании и обрабатывает другую доверчивую особу. А то и нескольких одновременно, гм… Прошу прощения, Олег Иванович, всего вам доброго.

Вернер вышел из кабинета, плотно прикрыв дверь. В ушах звенело, майор Кравцов был потрясен, раздавлен. Изгнание из рядов – полная катастрофа! Казалось бы, куда хуже. Ан нет. Вторая новость, про сестру, – та самая соломинка, переломившая спину верблюда! Он сидел за столом, вконец опустошенный, убитый. Состояние сродни тому, когда ему сообщили о гибели родителей в страшной автокатастрофе. Поднялся с кресла куратор, вкрадчивой походкой обошел вокруг стола, кашлянул: