Анатолий Гончар - В поисках упавшей ракеты

…Он сам не понял, как нажал спусковой крючок пускового механизма. За грохотом взрывов ракета ушла практически бесшумно. Она уже была далеко в небе, а Федор все еще застыл на одном месте как завороженный, глядя ей вслед.

Пилот «Апача» заметил приближающуюся к нему смерть. Тепловые ракеты заискрились яркими вспышками, но тщетно: на борту расцвело красно-черное облако, «Апач» будто у него совершенно не было никакой инерции, замер на месте, словно врезавшись в стену, и камнем рухнул вниз. Его бока лизнуло вначале робкое, но постепенно все сильнее разгорающееся пламя, вскоре к земле несся огромный факел. А Семенов все стоял и завороженно смотрел. Смотрел до тех пор, пока близкий разрыв не опрокинул его на спину, а вошедшие в живот осколки не заставили застонать от нестерпимой боли.

– Дурак, – прошептал он и, зажимая рану левой рукой, правой зашарил по камням в поисках отброшенного взрывной волной оружия.

Голос Немировича донесся до него из туманного далека.

– Где вторая «Игла»? Ко мне быстро, – требовал капитан, выбравшийся из своего укрытия и, теперь пригнувшись, бежавший вдоль рассыпавшейся по сторонам людской цепочки.

– Товарищ капитан, я здесь, здесь, – донесся хриплый голос, это рядовой Ткаченко, высунувшись из-за камня, призывно махал рукой.

– ПЗРК живо, – Немирович в три прыжка оказался рядом с бойцом, буквально выхватил у него из рук почти готовый к бою зенитный комплекс и, присев за камнем, сделал накол, подняв взгляд к небу, увидел поспешно разворачивающийся второй вертолет американцев. «Значит, вдогон», – мелькнула мысль, и дальше капитан действовал автоматически.

Ракета нагнала «Апач», вспухла разрывом, но вертолет не стал падать, подобно своему собрату отвесно, а дымя двигателями, начал резко снижаться, все же давая экипажу шанс на спасение. Немирович сплюнул, отсоединил «пускач» и отбросил в сторону бесполезную трубу. Потянулся к радиостанции.

– Валентин, проверяй людей. Уходим, – сказал и пошел в поисках Семенова – следовало похвалить парня за отличную работу. Искать долго не пришлось, Федор находился почти в том же месте, где его последний раз видел Немирович. Он лежал на боку, слегка поджав ноги и прижимая обе руки к окровавленному животу. Лицо Семенова было матово-бледным, сквозь крепко сжатые зубы нет-нет да и прорывался негромкий стон.

– Ешкин кот, – невольно вырвалось у Немировича. Он упал на колени подле раненого и зашарил рукой по разгрузке в поисках кармашка, в котором лежала коробочка с обезболивающим. Нашел, достал шприц, всадил иголку в бедро. Опустевший тюбик положил обратно в коробку.

– Вот непруха, – простонал Семенов, Немирович кивнул и сделал еще один укол промедола.

– Сейчас станет легче, – пообещал он раненому, достал ИПП (индивидуальный перевязочный пакет), вскрыл упаковку, расстегнул на бойце разорванную осколками, окровавленную разгрузку, вытащив нож, без сомнений распорол рубаху Семенова и застыл – живот санитара представлял собой месиво из обрывков хлопчатобумажной материи, кусочков человеческого мяса, искромсанных кишок, их темно-серого содержимого и крови. Оцепенение, охватившее капитана, длилось всего секунду, но Федор успел заметить сверкнувшую в его глазах безнадежность и, закрыв глаза, спросил:

– Я умру, да?

Немирович промолчал, не желая врать и не в силах сказать правду.

– Умру, – печально простонал боец, – товарищ капитан, а Бог есть? Скажите, есть?

– Не знаю, – честно ответил Немирович, но почти тут же добавил: – но надеюсь, есть. Должен быть. – И более уверенно: – Бог есть. Есть Бог. Ведь если его нет, то наше существование становится бессмысленным.

– Хорошо, – не открывая глаз, отозвался боец, и с его губ вновь сорвался стон. Немирович схватил бинт и принялся мотать его вокруг тела. Он уже жалел, что так опрометчиво разрезал рубаху, следовало просто примотать ее к телу.

– Носилки, – за спиной раздался голос старшего лейтенанта. Послышался топот ног, подбежал с носилками второй санитар, следом за ним еще трое бойцов.

Немирович требовательно протянул руку.

– ИПП, – скомандовал он и, увидев протягиваемые младшим сержантом Короленко бинты, встал с колен, – давай сам. Только быстро, и уходим.

Санитар судорожно сглотнул, достал из своего рюкзака кусок прорезиненной ткани, приложил поверх слоев уже использованного Немировичем ИПП к развороченному животу Семенова и принялся бинтовать. Использовал один бинт, второй, взял третий… Когда он закончился, Семенов уже перестал дышать.